Кузнецов дождался, когда за ним закроется дверь, и хмуро проговорил:
— Вот и не подвело предчувствие. Сельва ждет в гости с распростертыми объятиями. Очень скоро нам даже поспать некогда будет. Москиты, пираньи, теплая сырость, дикие родственники кошек размером с теленка, рептилии всех мастей, короче, полный набор удовольствий. А я-то уж думал, что придется возвращаться в опостылевшую часть, ожидать новой командировки и пить, пить, пить.
— Нет, лучше бы в Анголу отправили. — Свешников, наоборот, пребывал в приподнятом настроении или же просто старался выглядеть веселым, не понять. — Там хоть пираний нет, да и население куда более приветливое. Впрочем, перуанские края мы тоже давненько не навещали. Ладно, пусть уж Ангола немножко подождет, погрустит.
— Усатый, ты опять за старое? — Андронова прищурилась. — Если нас после Перу отправят в Анголу, я тебе точно усы повыдергиваю без наркоза, едва заснешь. Удумал, понимаешь, жути нагонять.
— Молчу, Наталья Максимовна. Нем как рыба.
— Отставить разговоры! — приказал Батяня, убирая диски, фотографии и листки бумаги в сумку. — Собираемся. На корабле наболтаетесь, не один день плыть. Еще надоесть друг другу успеете.
Десантники быстренько собрались и покинули гостиницу. У подъезда их дожидался микроавтобус с тонированными стеклами, хотя в предутренней темноте нужды в таковых не было. В салоне сидел полковник с невозмутимым выражением лица.
Когда все расселись, он обернулся к водителю и сказал:
— В аэропорт давай!
Десантники озадаченно переглянулись, и Лавров спросил за всех:
— Но как же?.. Мы же морем должны были отправляться, товарищ полковник.
Тот улыбнулся и пояснил:
— Морем отправится отвлекающая группа. Пусть она плывет хоть две-три недели, не важно, чем дольше — тем лучше. Вы полетите до Эквадора, там пересядете на корабль и вдоль побережья доберетесь до Перу. Сроки поджимают, время терять никак нельзя.
Никифоров не понял и заявил:
— Но ведь в номере не было ни одного жучка, товарищ полковник. Я каждый час проверял. Как нас могли подслушать?
Николаев загадочно ухмыльнулся. На мгновение сквозь его неприметную внешность проскользнуло что-то страшное и жутко опасное.
После некоторой паузы он ответил:
— Поработаешь сорок лет в разведке, сынок, тогда и поймешь.
Больше вопросов не возникло ни у кого. Десантники молчали до самого самолета.
Сидеть в клетке оказалось крайне неудобно. Виктор невольно ощущал себя некоей обезьяной, выставленной напоказ. Только вот зрителей особо не было. Лишь пустая пещера, погруженная во мрак, да куча мыслей, наползающих одна на другую.
