Я посмотрела на себя в зеркало. Странно… Прическа осталась на месте, хотя обычно после обращения не остается ничего. Она даже не растрепалась шибко. Ссадина на лбу, царапины на подбородке, располосованное плечо… Это то, что я видела. Остальное скрывалось под водой. Тело неимоверно жгло и щипало в местах, которые успел задеть когтями вампир. Ох, Ильир, Ильир…
Регенерация почему-то не спешила на помощь, хотя я проверила все соединения нитей — она уже должна была начаться. Однако, я красовалась перед темным всей своей побитой шкурой. Вот радость-то какая.
— За подобное по нашим законом должно следовать прилюдное наказание, — продолжил он. — Причем такое, что тебе даже не снилось.
Я ушла под воду до подбородка, зашипев от резкой боли в плече. Хорошенько же меня задел наш Главный. Видимо совсем его довела. И почему не вырубил и не убил? Сколько же ему потребовалось сил, чтобы сдержаться? У меня все-таки опыта побольше, меня отец учил.
— Чем ты думала? — спросил он меня, не делая никаких попыток дотронуться.
Я мельком взглянула на темного. Ой какой же он злой… Легко я точно не отделаюсь…
— Кое-что дома случилось, пришлось убежать, — соврала я.
— Не лги мне, Кейра, — явная угроза в голосе. — Я чувствую, когда мне лгут.
Я вздохнула. Не правду же ему говорить! Напилась, увидела эльфийку, целующуюся с ним, и взбесилась? Прозвучит так, будто я ревную. Но как можно ревновать того, кого я знаю полдня? Никак. Это все мое самолюбие.
— Не знаю как у вас, — начала я, глядя куда-то в сторону, — но мы от одного партнера к другому не бегаем. Если ночь со мной, значит, со мной, а не с эльфийкой какой-то.
Вот сказанула. Хотела что-то в стиле «не гоже батька девку другой девкой обижать», а получилось как всегда. Лицо Астархая вытянулось. Он так удивился, что даже злость на второй план отошла, только боюсь, что временно.
— Что ты сказала? — спросил он меня, прищурившись.
Я разозлилась и повернулась к нему лицом, глядя четко в абсолютно черные глаза.
— Ночь со мной была, так? А во дворе с эльфийкой целоваться нормально? — в моем голосе проскользила обида, как бы я не старалась ее сдержать.
— Так вот в чем дело, — ухмыльнулся он. — Эгоизм. Эгоизм, который должен напрочь отсутствовать у наложницы.
— Так я и не настоящая наложница, — разозлилась я.
— На моей территории меня не волнует какая, пока ты принадлежишь мне, — холодно сказал он, и злость вернулась. — Я тебя не в жены беру, чтобы ты вообще о чем-то думала. Ты всего-лишь ночная гостья в моей кровати. Ясно? Куплена за одну жизнь и защиту. Моя временная собственность.
