– Это апельсиновая газировка? – спросила она, когда ее взгляд остановился на жестяной баночке, стоявшей на полу возле Молли. Каждое слово Трикси произносила неразборчиво, словно проглатывая его.
– С каким удовольствием я бы выпила ее прямо сейчас.
Дэниел быстро направился к автомату, принес ей напиток и открыл баночку, сообразив, что рука, неподвижно зафиксированная медицинской повязкой, не позволит Трикси сделать это самой. Она взяла баночку левой, здоровой рукой и неловко ткнула ею в лицо. Коснувшись банкой рта, словно бы нащупав ее, она сделала большой глоток газировки.
– Пьянящий напиток, – решила она.
– Тебе, видно, прежде приходилось бывать пьяной, – пробурчал Дэниел.
– Да, приходилось. На школьном выпускном балу кто-то не очень умный, но находчивый подмешал в мой бокал пунш.
– А-а! То есть в тот день ты оказалась под градусом случайно.
– Я поцеловала тогда Дэви Дьюка. – Взгляд Трикси внезапно сфокусировался на губах Дэниела.
И она, как во сне, подалась навстречу ему. Дэниел застыл, словно зачарованный. Потом быстро отступил, но тут же протянул руки, чтобы удержать пошатнувшуюся Трикси. И та буквально упала ему в руки. Подняв на Дэниела взгляд, произнесла оценивающе:
– Ты милый. Лучше Дэви Дьюка. И значительно лучше, чем Майлс. Я в своей жизни целовалась только с ними. Один раз с Дьюком, потом с Майлсом. Всего с двумя мужчинами.
То, как Трикси Марш смотрела на его губы, было несколько странным, если не сказать пугающим. Ее тепло обволакивало Дэниела совершенно не так, как тепло Молли и Полин на его коленях. И это вызвало куда большую панику, чем угроза Молли описаться.
В это время две маленькие девочки, оставленные без присмотра, направились к раздвижным дверям приемного отделения, за которыми можно было увидеть занимавшийся над автостоянкой рассвет.
– Всего один поцелуй, – решила Трикси, и сердце Дэниела застучало как сумасшедшее. Он так и не понял, что почувствовал – облегчение или огорчение, когда Трикси озвучила свое желание, слегка отстранившись от Дэниела и поднеся ко рту банку с газировкой здоровой рукой.
Ее губы были окрашены апельсиновым напитком, что заставляло Дэниела еще острее осознавать, какие они пухлые и притягательные. Он никогда еще не целовал женщину, находящуюся под воздействием обезболивающих средств. И не станет целовать сейчас Трикси Марш.
Не станет, и точка!
Дэниел поспешно подвел ее к стулу, догнал и перехватил хулиганок, прежде чем они вышли на улицу. Он усадил Молли и Полин рядом с Трикси, которая, неловко удерживаясь на своем стуле, все еще утоляла жажду большими глотками напитка.
