1
Я впервые в доме у Шпреегарта. У него в руках серебряные щипчики, изображающие львиные лапы:
– Позвольте за вами поухаживать: я у нас за хозяйку.
И стал накладывать в мой стакан сахар.
– Что вы! Что вы!
– А это вам в наказание, чтобы не церемонничали. Вот и ложечкой еще размешаю.
– Нет, вы, право же…
– Сами виноваты. Если бы вы…
Он будто замешкался над неподатливым словом:
– Я и говорю, сами же вы…
И сморщил нос.
– Фу, как противно получается с этим «вы»!
И сощурился.
– Меня дома зовут: Лео.
И, не договорив, стал в моем стакане размешивать сахар. Ложечка тинькала:
– Видишь, скотина, какой я милый, какой я замечательный.
Мне ничего не оставалось, как прикрыть ладонями кончики ушей, покрасневшие от удовольствия.
А Шпреегарт в эту минуту задумался над тем, какое бы подобрать для лица выражение. Собственно, подбор у него был весьма ограниченный. Впоследствии я почти безошибочно угадывал: на чем он в таком-то и таком-то случае остановится. Иногда я в шутку советовал:
– Лео, саркастически переломи губы, скажи пошлость.
– Лео, ты в недоумении: вскинь мефистофельскую бровь.
– Лео, ты презираешь: узь глаза.
– Лео, ты покоряешь: улыбайся, как балерина.
– Лео, ты чудный парень: ямочки на щеках.
– Лео, ты мечтаешь: рассматривай свои ногти.
2
Хорошо ему: «Лео». А вот как вывернешься из положения, когда тебя зовут: «Мишка». Выпалить разве: «Михаил».
Но я думал о том, что сказать «Михаил» вместо «Мишки» значило бы соврать. Я, собственно, это и сделал бы при других обстоятельствах с легким сердцем; я человек не принципиальный. Я совсем не Саша Фрабер. Это он, выскорлупившись от столичной народоволки и нерчинского попа, все сделал по житиям прудонов:
– Я принципиально не верю.
– Я принципиально не даю взаймы.
– Я принципиально не курю.
– Я принципиально приношу завтрак из дома.
– Я принципиально хожу в баню по вторникам.
Мне, конечно, ничего бы не стоило сказать: «Меня зовут Михаил». Лео, весьма вероятно, на первых порах принял бы это за чистую монету и пустил в обращение: «Вы любите, Михаил, „Снежную маску“ Александра Блока?», «Неужели вы, Михаил, не любите варенье из дынных корочек?»
Возможно, что некоторое время я бы чувствовал себя празднично и необычно, как в крахмальном воротничке, одевавшемся под серую гимназическую рубашку в день бала в Первой женской гимназии, куда я получал приглашение от двоюродной сестры, зеленоглазой горбуньи.
