На следующий год в то же самое время Зосима вернулся к тому же месту и увидел, что Мария умерла. На песке рядом с ее телом лежало послание, в котором было сказано: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай персть персти. Моли Господа за меня, преставльшуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери»[186]. С мокрыми от слез глазами, Зосима стал скрести твердую землю голыми руками, но никак не мог выкопать даже небольшое углубление. Вдруг он увидел огромного льва. «Святая подвижница хотела, чтобы я предал ее тело земле, – сказал он лютому зверю. – Но я слишком стар, чтобы выкопать ей могилу, и у меня нет лопаты». Огромными когтями лев выкопал Марии могилу, и Зосима осторожно опустил туда тело, вновь покрыв его наготу своим плащом.
По возвращении в монастырь Зосима рассказал свою поразительную историю. Монахи, с которыми он жил в монастыре, возрадовались вместе с ним и начали ежегодно почитать день преставления преподобной подвижницы. Зосима, немного не доживший до ста лет, никогда не пытался повторить свою удивительную историю. Проходили столетия, ее пересказывали вновь и вновь, и бессчетное число христиан принимало таинства, о которых в ней повествовалось, близко к сердцу.
Притча о Марии, как и о Константине, возвышала духовно и вместе с тем была губительно возбуждающей. Мария грешила с ранней юности. Она бросила семью и отправилась в порочную, восхитительную Александрию. Как беглянка, она выбрала себе древнейшую в мире, самую омерзительную профессию. Еще хуже было то, что она наслаждалась своей развратной жизнью, проходившей в непрестанных оргиях, обжорстве, пьянстве и блуде, в ярких одеждах, со сверкающими ювелирными украшениями, с выкрашенными хной и блестевшими от оливкового масла волосами. К деньгам она относилась так же расточительно, как к собственному телу, тратя их, проматывая, не пытаясь копить, существуя от одного оргазма до другого – собственного и платных клиентов, бесконечную вереницу которых пропускала через себя. На протяжении семнадцати лет Мария ни разу не задумалась об искуплении грехов, она была счастливой шлюхой – беззаботной, развратной, расточительной, жаждущей наслаждений. Если и существовала когда-то блудная дочь, то ею была Мария.
Именно так судил ее Господь. Через вмешательство самой лучшей Марии он освободил самую худшую ее тезку и мягко, доброжелательно наставил ее на путь истинный. От жизни, полной шелков и благовоний, гранатов и вина, которыми она наслаждалась со своими многочисленными приятелями, общительная, обожавшая веселье Мария отправилась – одна! – во враждебную пустыню всего с тремя хлебами, отделявшими ее от голода.
