Разумеется, между ними были определенные различия, прежде всего в трактовке вопроса, на кого должно опираться правительство. Для Пушкина это – старинное родовое дворянство. Основной причиной оскудения дворянства он считал дробление имений между наследниками и полагал полезным ввести майораты в качестве предпосылки создания экономически и политически независимой аристократии, способной составить оппозицию абсолютизму и содействовать освобождению крестьян[214]. Булгарин же опору монархии видел прежде всего в «народе» и средних слоях общества[215]. В случае осуществления хотя бы первоочередных реформ – освобождения крестьян, укрепления законодательства, смягчения цензуры и т. п. – их пути бы во многом разошлись. Но в ситуации николаевского царствования, когда реформы шли медленно и со скрипом, у них были общие цели.
В рамках обрисованного выше спектра идеологических позиций Пушкин и Булгарин находились примерно в одной нише умеренных реформаторов, располагавшейся несколько левее центра, если считать таковым правительственную идеологию.
Взгляды подавляющего большинства населения, по крайней мере свободной его части, хоть в какой-то степени являвшейся субъектом исторического процесса (крепостные крестьяне становились таковыми только в случае бунтов), были более консервативными, чем правительственные.
Понимая, как и большинство «либеральных» идеологов того времени, что резкие перемены в стране невозможны, и Пушкин, и Булгарин стремились подтолкнуть правительство к постепенным переменам и, одновременно, подготовить общественное мнение к поддержке этих перемен.
Сравним теперь их практическую деятельность в этом направлении.
Если до восстания декабристов и Пушкин, и Булгарин (хотя в разной степени) принадлежали к лагерю «либералистов», поддерживали тесные связи с будущими декабристами и вызывали недоверие у правительства, то с приходом Николая I к власти оба они быстро поняли, что теперь вне правительственных инициатив реформаторская деятельность невозможна, и заключили с правительством союз. Различия в их социальном статусе обусловили тот факт, что Булгарин сделал это через III отделение Собственной его императорского величества канцелярии, находящейся под управлением доверенного лица царя графа А.Х. Бенкендорфа, а Пушкин путем непосредственного общения с царем (хотя в итоге сношения часто шли, а решения зависели от того же Бенкендорфа).
Деятельность Булгарина как журналиста и агента III отделения проанализирована нами в других работах, к которым и отсылаем читателя
