— Я не в гости ходить приехала, — отрезала я, — Я с детьми, мамой и свекровью отдыхаю.
Марио испугался окончательно и больше никуда не приглашал. Поэтому я приступила непосредственно к передаче подарка. Сунула ему в руки пакет и сказала:
— Там телефон. Он стоит двести долларов. Наташа сказала, что Вы мне их отдадите, а я передам ей.
Марио сделал вид, что впервые в жизни слышит слово «деньги»:
— Какие денги? У меня нет. Наташа писала смс, но я не поняль. Вы уезжаете через десять дней? Какое число? Я принесу вам в отель, потом.
Потом, суп с котом. Мне захотелось шмякнуть Марио по голове подарочком, однако он уже крепко вцепился в пакет и тянул его на себя. Мне ничего не оставалось, как отдать.
— Сейчас, вы подождати, — сказал Марио, и пошел к своему белорубашечному другу. Он отдал ему пакет с Наташкиными шоколадками, и, взяв у него небольшой неопрятный сверток, снова направился ко мне. «Спокойно, Наталья, будет и на твоей улице праздник», — подумала я. Марио протянул пакет мне и с нажимом сказал:
— Передай Наташе, пожалюста, это египетский сладость, называется «Басбуса», очень вкусно, моя мама делать для нее. Только не разворачивать, а то он высохнет и невкусный потом.
Сверток представлял собой отвратительное зрелище — размером с кусок хозяйственного мыла, на вид и на ощупь — как пластилин, завернутый в промасленную бумагу, а потом — в полиэтилен. Нюхать я его не решилась. Пусть Наташка наслаждается. Обалдеть, кусок непонятно чего вместо двухсотдолларового телефона. Самое неприятное, что влюбленная Наталья даже есть эти сладости не будет, а прилепит в красный угол, и десять лет гостям будет показывать — мол, любимый из Египта прислал, его мама для меня пекла. А у мамы, наверное, казан пахлавы пригорел, вот сынок, вместо того, чтобы выбрасывать, мотается весь вечер, гостинчики собирает, подарочки дарит.
Ладно, надеюсь, это не наркотики и не взрывчатка. Глупо было ожидать, что Марио раскошелится. Мне совсем не верилось, что Марио отдаст деньги. У него было круглое сытое лицо альфонса. Я ощутила, как сильно устала, замерзла и хочу спать, и сказала напоследок:
— Вы знаете, по-моему, Наталья Вас очень сильно любит. Не обижайте ее.
Марио сделал вид, что плохо понимает по-русски. Зубы у меня стучали. Я повернулась и пошла в отель. Оглянувшись, увидела, что Марио медленно отступает к черной машине. Друг в белой рубашке ждет его, облокотившись на капот, третьего друга не видно, наверное, он внутри. Сделав несколько шагов, я обернулась еще раз, услышав за спиной какой-то кашель. То есть, за него я приняла раздавшийся сзади звук.
