Многие пациентки, замкнувшись в своем унынии, попросту не знают, как вернуться к “прежней” жизни. На протяжении многих недель они занимали центральное, привилегированное положение в семье. Дети помогали накрывать на стол, разгружали посудомоечную машину, убирали у себя в комнате. Муж ходил за покупками, никогда не повышал голоса и вечерами следил, чтобы жене было удобно на диване перед телевизором — ей даже можно было выбрать, какую программу смотреть... А потом вдруг, не особенно спрашивая ее мнения, каждый захотел снова занять свое привычное место в системе семьи. “Я была не готова отказаться от своей роли “больной”, — признается Сеголен. — В положении страдалицы есть реальные преимущества. Но это ловушка, которой необходимо во что бы то ни стало избежать!”
В то же время походы к врачу становятся все реже. “Так что приходится учиться самой себя успокаивать и ободрять”, — констатирует Дора. “А вдобавок тот факт, что тебя больше не лечат, заставляет вообразить, будто болезнь теперь вырвется на свободу!” — добавляет Софи. “На самом деле мне совершенно не хотелось покидать защитный кокон медицины”, — признается Ребекка.
Некоторые женщины в этой ситуации решают посвятить часть своего времени тому, чтобы помогать другим больным. “Мне хотелось найти применение всему тому, чему научил меня мой опыт, — рассказывает Валери. — Поэтому я захотела вступить в ассоциацию волонтеров, чтобы помогать женщинам и детям, заболевшим раком. Но руководитель группы отверг мою кандидатуру под тем предлогом, что мне еще слишком рано этим заниматься. Сегодня я понимаю, что он был прав. Я была не готова. Через эту деятельность я стремилась остаться в контакте с больничной средой. Я испытывала потребность “пощупать” болезнь других, чтобы лучше приручить свою собственную. А это явно не лучшее средство для этой цели”.
В этой ситуации некоторые женщины начинают испытывать интерес к психологии, одну за другой глотают книги по исцелению и личностному развитию, записываются на всевозможные семинары и курсы. “Я боялась потерять то, что приобрела, — объясняет Нелли. — В глубине души я чувствовала: что-то в моей жизни действительно изменилось. Я была рада этому превращению и думала, что если сохраню контакт с миром психологии, то смогу развиваться и дальше”. “Меня завораживали эмоциональная значительность и душевная глубина чувств, в которые меня погрузило пережитое, — объясняет Луиза. — По сравнению с этим тонкости английского языка представлялись мне пресными и обыденными. Я решила оставить преподавательскую деятельность и стать психологом. Мне хотелось помогать другим. Мне нужно было придать смысл тому, что я открыла для себя за долгие месяцы мучительного лечения”. Но и здесь торопливость — плохой советчик. “Ловушка в том, что человек хочет заниматься другими, чтобы избежать необходимости думать о себе”, — комментирует Сеголен. Это недостаток многих психотерапевтов!
