Коридор был нешироким, с приемной и кабинетом, где он принимал пациентов, по одну сторону. Элегантная лестница вела наверх, в апартаменты на втором этаже, куда он и направился, перешагивая через две ступеньки. Дверь квартиры ему отворил небольшого роста кругленький человек, с веселым лицом и редкими волосами.
Он жизнерадостно поздоровался с профессором.
– Немножко подзадержались, сэр? Но ужин вас ждет, как вы знаете, в любое время. После ужина вам надо ехать на прием – вы просили напомнить.
Профессор сбросил пальто и быстрыми шагами направился через холл к двери в кабинет, держа в руке кейс и пачку писем.
– Спасибо, Крисп. Ужин подашь через десять минут.
Его кабинет, великолепная комната со стеллажами вдоль стен, небольшим камином, где горел огонь, и столом, заваленным бумагами, на котором стояли компьютер и телефон, был единственным местом, где ему хотелось провести остаток вечера, отвечая на письма, составляя статьи для научных журналов, читая, просматривая истории болезни своих пациентов. Если бы не эта девушка, которую пришлось отвозить домой, он уже успел бы разобраться с материалами для лекции, которая должна была состояться на следующей неделе. На мгновение он задумался: что заставило его остановиться и подвезти ее? Она была явно не в восторге от его любезности…
Профессор быстро поужинал, переоделся и снова вышел, на этот раз чтобы ехать на вечеринку к одному своему коллеге. Большинство гостей были ему знакомы. Приятные люди, любители светской жизни – мужчины разных профессий, женщины, элегантно одетые, веселые и умеющие поддержать беседу. Профессор, ни с кем близко не знакомый, был этим даже доволен. Он вежливо беседовал с мужчинами и мило – с женщинами, учтивость служила ему своего рода броней, которую никто из них пробить не мог.
Он уехал пораньше, собираясь еще заглянуть в больницу Святого Жиля, к немалому разочарованию некоторых дам, надеявшихся завоевать его расположение.
По пути в Сити он задумался о своем вкусе. На вечере было много интересных женщин, но почему-то вся их элегантная красота меркла в сравнении со скромной Фрэнни в ее старом плаще и с тусклыми волосами. Возможно, ему просто жаль ее? Профессор улыбнулся про себя: Фрэнни не нуждалась ни в чьей жалости и наверняка почла бы ее за оскорбление.
Тетя и Финн сидели в гостиной: одна вязала, другой уткнулся носом в книги. Оба подняли головы, когда вошла Фрэнни.
– Кажется, я слышала шум машины, – сказала тетя.
