— Опасность? Какого характера, дружище?
— Военного характера.
— Я тебя не понимаю, Дагоберт. Франция не входит в военную организацию НАТО, заграничную и военную политику моей страны я определяю сам. И мне пока неизвестно ни о какой опасности.
— Бывают разного рода опасности. Не могу тебе ничего больше сказать, пока наши общие союзники не примут соответствующих решений, но во имя германо-французской дружбы я должен, понимаешь, должен заранее тебя предупредить.
— Но о чем, Дагоберт? Если я не знаю, в чем дело, как я могу предпринять какие-либо действия?
— Послушай меня, Пьер. Через несколько часов я смогу сказать тебе больше. Но сейчас, во имя наших общих интересов, убедительно тебя прошу объявить блокаду германо-французской границы на южном ее участке. Понимаешь, самая строгая проверка всех проезжающих, и в первую очередь — тщательный досмотр всех грузов, перевозимых на машинах, в фургонах, на баржах и паромах. Стяни все силы, которые есть в твоем распоряжении. Это действительно важно.
— Мой дорогой Дагоберт, это похоже на детективный роман, а не на политику. Не будешь ли так любезен сказать, что должны искать мои таможенники?
— Подозрительные предметы, а особенно военное снаряжение.
— Пушки? Винтовки? А может, атомную бомбу?
— Что-то в этом роде.
— Ах, Дагоберт, спасибо тебе за предупреждение. Ты, видимо, хочешь сказать, что у вас пропала какая-то бомба или что-нибудь в этом роде. Понимаешь ли ты, что напишет завтра моя пресса, если я без всяких объяснений закрою восточную границу?
— Что делать, Пьер. Поступай, как считаешь нужным. Постараюсь тебе позвонить, как только смогу сказать больше. До свидания.
— До свидания, мой друг.
Лютнер вытирает вспотевший лоб. Конечно, это был ненужный и опасный разговор. Пейо разболтает об этом деле всему Парижу, а боеголовки беспрепятственно перевезут во Францию. С какой же другой целью похитители везли их в сторону границы? Что делать? Все, что можно предпринять в этой ситуации, Лютнером сделано.
Канцлер вызывает начальника своего ведомства.
— Мой военный адъютант здесь?
— Ждет уже полчаса.
— Пусть войдет.
Высокий, красивый и элегантный капитан Куно фон Ризенталь докладывает о прибытии.
— Господин капитан, — говорит Лютнер, глядя молодому офицеру прямо в глаза. — Вам предстоит трудная, очень трудная задача. Как сказано в присяге, которую вы принимали после окончания офицерской школы? Кому вы присягали на верность и послушание?
Куно фон Ризенталь не теряется ни на миг. В офицерской школе его научили не только безукоризненным манерам. Научили также владеть собой буквально в любой ситуации.
