Предвкушая близкую уже ночь, министр быстро зашагал в сторону дворца. Время вечных вопросов прошло. Но Пьяная Берлога, эка придумали Мечтатели! Я понимаю их пафос: устроение миров, пришпоривание прогресса, преобразование укладов, обновление цивилизации — это все мне близко, понятно. Но зачем переустройством вселенной надо обязательно заниматься в Пьяной Берлоге, почему все дело реформирования миров должно провоняться сивушным духом — вот чего я в толк не возьму!
Начинались сумерки, приближалось то недолгое равновесие света и тьмы, когда все зыбко, все в дымке и в каждом темном углу чудится невесть что.
На смотровой площадке под самой крышей дворца стоял молодой стражник. Не раз ему приходилось слышать от старших товарищей рассказы о проклятой Святым Микой статуе Таргота, но во что только не верят эти старые дуралеи!
Парень задрал голову к темнеющим небесам с быстро и низко летящими облаками. Прямо ему в лицо яро скалился каменный воин Ужаса, громадный истукан, потемневший и потрескавшийся от времени, с занесенным мечом в руке. Парень ухмыльнулся и стал спускаться. Он успел сделать несколько шагов, когда вдруг понял, чтоэто шагин ее г о. Молодой стражник остановился, а шаги нет, гулкие, громовые, где-то над головой, и они приближались. Мерные шаги. Не человеческие. И с каждым из них в мире становилось все темней, словно само светило затаптывалось ими все глубжеи глубже за горизонт.
Мир накрыло тенью — гигантская фигура застыла рядом с воином Ужаса на самом краю крыши. Черный плащ, сверкающий черным мрамором панцирь, рогатый боевой шлем — это мог быть только он, Таргот.
Плащ распахнулся, и небо стало черным. Увиденное было стольстрашным, что паренек присел, а когда каменное чудовище сделало шаг и стало падать прямо на него, он просто закрыл глаза и молился, молился, молился…
Бояться надоело через минуту. Разлепил веки — на крыше только истукан Ужаса, быстро взглянул за перила — на светлеющих, далеких плитах никого, ощупал себя живого, не каменного, и кубарем покатился вниз.
Перелетев речушку, стальной ниткой петлявшую между холмами и темными пятнами рощ, Таргот на бреющем полете прошумел над облойными лугами и спикировал прямо на облесье перед Пьяной Берлогой. Загудели моторчики. Дельтаплащ над плечами чудовища поднялся парусом и в две волны упал, приняв форму длинного, до пят плаща. Реактивные движки зашипели в вечерней росе.
Таргот огляделся. До Пьяной Берлоги и ее коновязи, у которой переминались белые жеребцы — рукой подать. За речкой, на фоне свинцового неба черный контур заброшенной церкви. В стороне, над самым леском стрекотал вертолет, уносящий Румату со товарищи. В общем — типичный средневековый пейзаж.
