Может от того, что я ее мало вижу? Но ответы скрыты от меня. Конец того дня, это была площадь. Площадь, посвященная павшим героям, мы стояли и погружались в ощущение. Глубже. Глубже. Глубже. «Котенок, ты знаешь, где вон там полярная звезда»? «Нет, зато я могу показать малую медведицу». «Хорошо бы когда-нибудь уйти к ним. Я так хочу быть звездой». «Лася, а можно я буду с тобой»? «Можно»…
Касание. Тишина. Поцелуй, как вселенная ярких вспышек. Расставание в первый день, тут же звонок. Я чувствую, как любовь струится по проводам и уносится к ней. «Ты не спишь, котенок»? «Нет, я думаю о звездах, о тебе». «Я тоже»….Гудки, шорох, ветер в проводах, скрип и писк…Связь оборвалась, но она нам больше не нужна такая. Мы и так вместе…
«Садись кушать, Лась». Я ем, равнодушно пережевываю рисинки. Беру предлагаемый ею кетчуп. В комнату опять кто-то заходит, а из коридора доноситься песня «Дельфина». Обрывок фразы, «Там, куда я ухожу, весна». Мы собираемся, уходим на очередной рок-концерт. Опять Мирра, Макс, Вадим. «Лась, только ты ничего не комментируй когда увидишь, как Мирра с Вадимом целуются. Они опять вместе». Говорит Оля, когда мы едем в автобусе. «Он же так с ней обращался»? Удивился я. «Ну, она его любит». Мы едем, чуть подлетаем вверх, когда колеса попадают на выступы в асфальте, свет опять есть, его мало, но как я ценю сейчас даже такое его количество. Хотя-бы пару минут. Еще. Еще. Больше!
«Я люблю тебя, котенок. Прижмись ко мне, не смотри за окно, мы и так редко видимся». «Да, да Лась». Она прижимается ближе, очень близко, а я ловлю нектар с ее губ, в груди у меня хаос. Как сложно все в мире кукол! Мы играем в игру. Придумываем забавные стихотворения про ковбоев, матные стишки. «Слушай котенок. Жил, тужил, ковбой Степан». «Был он просто ушлепан». Заканчивает строчку Оля, и мы смеемся. «Я не знаю, должен ли я писать свои книги. Ты как думаешь, котенок. Если они никому не нужны»? «Мне нужны». «Может успокоиться, мне тут рассказывали про Шолохова и про первую версию его книги, не помню название. В оригинале, в рукописи, там была такая хрень. Вот и я. Правда, все можно привести к совершенству». «Да, главное стараться, а знаешь, мне тоже рассказывали про картины Шишкина, других известных художников, хранящиеся в художественных академиях. Не известные картины, а дипломные работы, курсовые. Так вот, там все так обыкновенно, обыденно». «Но потом они создавали шедевры», заметил я. «Да, потом это было гениально».
