Уж накликал так накликал! Я невзлюоил его с первой же минуты. Он даже появиться не мог тихо - когда его принесли, орал так, что стены дрожали. Ребенок был трудный - мне, во всяком случае, так всегда казалось - и требовал к себе уйму внимания. Мама совсем на нем помешалась и даже не замечала, что иногда он голосил просто так, от нечего делать. Ни для какой игры он не годился. Он целыми днями спал, а я должен был ходить ко дому на цыпочках, чтобы, не дай бог, его не разбудить. Насчет того, чтобы не будить отца, разговоров Дольше не было. Теперь я жил, подчиняясь новому лозунгу: "Не разбуди сынулю!" Я не мог понять - почему этот изверг должен спать круглые сутки? И, как только мама отворачивалась, я будил его. Иногда даже щипал его, чтобы он не спал. Как-то раз мама поймала меня за этим и всыпала мне по первое число.
Однажды вечером я играл во дворе в паровозпки, и тут в калитку вошел отец. Я сделал вид, что не замечаю его, и сказал вслух, будто разговаривал сам с собой:
- Если здесь заведется еще один дурацкий младенец, я ухожу из дому.
Отец остановился, как вкопанный, и глянул на меня через плечо.
- Что ты сказал? - строго спросил он.
- Да это я так, про себя, - ответил я, стараясь не показать, что испугался. - Ничего особенного.
Не сказав ни слова, он ушел в дом. Я-то просто хотел его припугнуть, но предостережение дало совсем другие результаты. Отец вдруг стал со мной добрым и ласковым. В общем-то, я его вполне понимал. Мама ведь изза "сынули" совсем голову потеряла. Даже во время обеда она то и дело вскакивала из-за стола и с блаженной улыбкой гугукала в колыбельку и от отца хотела того же. Он в такие минуты всегда ее слушался, по на лице у него было написано такое недоумение, что оп, наверное, совсем не понимал, чего от него хотят. Он жаловался, что "сынуля" плачет по ночам, но мама только сердилась: мол, если он и плачет, значит, ему что-то нужно, чистой воды выдумки, ничего ему не было нужно, просто кричал, потому что не хотел лежать один. За маму было обидно - неужели ей невдомек такие простые вещи? Отец, хоть я его и недолюбливал, все же соображал, что к чему. Он видел "сынулю" насквозь и понимал, что я его фокусами сыт по горло.
Как-то ночью я в испуге проснулся - рядом со мной кто-то лежал. В первую секунду у меня мелькнула безумная мысль - это мама, наконец-то она одумалась и бросила отца навеки, но я тут же услышал, как в соседней комнате надрывается "сынуля", а мама причитает: "Ты мой милый, ты мой хороший", и сразу понял - это не она. Это был отец. Оп лежал рядом, с открытыми глазами, тяжело дышал и, кажется, был зол, как черт.
