Продолжение дневника Эмили Де Квинси
Самым незабываемым из всех наших приключений стал ужин с королевой Викторией и принцем Альбертом.
Отец предпочел бы пойти в дом судьи и осмотреть трупы, но я настаивала на том, что в последний раз мы ели двенадцать часов назад. Без расположения и гостеприимства лорда Палмерстона приходилось полагаться на везение в поисках хлеба насущного, а королевское приглашение было поистине огромной удачей. Оно обещало роскошную трапезу, которая к тому же ничего бы нам не стоила.
В конце концов все решило мое непреклонное: «Я голодна».
Пока полицейский фургон вез нас к Букингемскому дворцу, отец скорбно вглядывался в падающий снег и поглаживал бутылочку с лауданумом, точно та была амулетом. Но печаль в его глазах говорила, что волшебный талисман давно утратил силу.
– Сержант Беккер упомянул, что на судье были коньки, – отрешенно произнес отец.
– Да, и это внушает еще больший ужас, – ответила я. – Его застигли врасплох, в ту минуту, когда он веселился, словно ребенок.
Отец отвернулся от окна и уставился на флакон, будто череп и скрещенные кости на этикетке были иероглифами, расшифровав которые можно узнать тайны Вселенной.
– Судью не застигли врасплох. Не случайно его жену убили в то же самое время. Эти события связаны друг с другом.
Убийца проник в дом судьи тем же образом, что и к лорду Косгроуву. Затем он впустил своих подручных, ибо здесь явно не обошлось без помощи той самой «Молодой Англии», чье название написано на бумаге, найденной на теле жертвы.
Отец продолжал сосредоточенно смотреть на лауданум и, казалось, просто повторял слова, которые нашептывал голос, слышимый лишь ему одному. Он словно находился не рядом со мной, а на зыбкой границе между миром живых и миром мертвых.
– Быть может, сэра Хокинса вынудили поехать в парк, угрожая смертью его супруге. Она, конечно, все равно была обречена, но судья ухватился за отчаянную надежду. Он делал вид, что увлечен катанием на коньках, хотя и понимал всю тщетность своих усилий. Вокруг веселились люди, а его ужас только возрастал с каждой минутой, однако, тревожась за благополучие жены, сэр Хокинс не решался позвать на помощь. – Отец помолчал, потом мрачно кивнул, будто соглашаясь с голосом у себя в голове. – В подходящий момент его заставили упасть на лед. Преступник склонился над ним с видом доброго участия и перерезал горло. А в карман подбросил записку. И помимо того, оставил негласное послание всему городу: «Ни в людном парке, ни в церкви – вы нигде больше не будете в безопасности».
