– У меня от вас разболелась голова, – пожаловался лорд Палмерстон.
– Так всегда бывает, когда начинаешь рассуждать о человеческом разуме, – заметил Де Квинси. – Определить сумасшествие вовсе не просто. Забавно, что само имя Пейт как раз и означает «рассудок».
– Мы на месте, – сдержанным тоном сообщил комиссар Мэйн.
Карета остановилась возле величественного Букингемского дворца.
Меньше ста лет назад Букингемский дворец был обычным домом. В 1761 году король Георг III купил его для своей жены и тут же принялся достраивать. В 1820 году королем стал Георг IV. Он не жил в этом здании, но продолжал его реконструкцию, потратив на нее более полумиллиона фунтов, пока дом не превратился во дворец. Когда в 1837 году на престол взошла королева Виктория, она первой из британских монархов поселилась здесь. Однако появление многочисленного потомства заставило ее величество расширять дворец снова и снова.
Де Квинси восхищенно разглядывал огромное трехэтажное здание.
– Как здесь все изменилось. Когда я осматривал Лондон несколько десятилетий назад, возле входа стояла Мраморная арка. А на месте этого крыла была просто стена.
Комиссар Мэйн кивнул:
– Восемь лет назад Мраморную арку демонтировали, чтобы освободить пространство для восточного крыла. В конце концов арку установили в Гайд-парке.
– Ее возвели в честь победы над Наполеоном, – заметил Де Квинси, – и она простояла на этом почетном месте всего четырнадцать лет, пока королева и принц не приказали убрать ее. Как быстро проходит слава.
– Боже вас упаси повторить это во дворце, – предупредил лорд Палмерстон.
Министр внутренних дел прошел по свежему снегу к воротам и назвал свое имя охраннику из гвардии, добавив:
– Ее величество ожидает нас.
Страж вытянулся в струнку и доставил гостей ко второму посту. Второй гвардеец, в свою очередь, сопроводил их к третьему. Наконец они подошли к напоминающему тоннель входу во дворец, откуда капельдинер повел их по лабиринту изумительной красоты коридоров.
Де Квинси, словно в одном из вызванных лауданумом видений, шел по мягкому ковру и любовался потрясающими сводами и роскошными люстрами, так что лорду Палмерстону пришлось поторопить его. Стены, оклеенные обоями, оштукатуренные, обшитые деревянными панелями и украшенные колоннами, были оформлены в стиле французского неоклассицизма с преобладанием розового и голубого тонов с обильной позолотой. Вплетение китайских мотивов создавало причудливый контраст, благодаря которому Де Квинси снова заподозрил, что погрузился в опиумные грезы.
