— Папка!
Сильные руки подхватили меня и прижали к широкой мускулистой груди, горячие губы легли на лоб.
— Привет, детка, — ласково поприветствовал отец, неправильно выговаривая букву «р». Элиза за дверью протяжно вздохнула. Да-а, как я её понимаю! Таким мужчинам даже картавость можно простить, особенно учитывая, что сейчас глубокий командирский голос саламандра был похож на мурлыканье. Я даже голову отца ощупала, пытаясь найти кошачьи уши. — Магистр Грэм, надеюсь, мы договорились.
Отец чуть склонил голову, пытаясь быть вежливым, а оборотень устало махнул рукой, недвусмысленно указывая на дверь. Мы намёк поняли и ушли. Точнее, папа шёл, а я сидела на его руке, обнимая мощную шею.
— До свидания, Элиза, — улыбнулся папа секретарше, а я беззвучно похихикала, когда та снова вздохнула, чуть не заливая слюной собственный рабочий стол.
В коридоре нас с отцом встретили точно такие же вздохи, и я уткнулась лицом в ключицу мужчины, сотрясаясь всем телом от смеха. И адептки, и преподаватели вытягивались по струнке при виде саламандра, отчего сильно смахивали на гончих псов. Особенно деятельные пытались упасть в обморок на руки к моему отцу, но я, злобно хихикая, отправляла их обниматься со стеной. Не видят что ли? Заняты у папы руки!
Я счастливо вздохнула, прижавшись к горячему телу отца и чувствуя знакомый с детства запах.
— Ты всё ещё не бросил курить, — недовольно заметила я, поднимая на смущённого отца осуждающий взгляд.
— Я стараюсь, но сама понимаешь, работа нервная.
Я понимала. Понимала и то, что причина не в работе, и то, что курение — это единственное, что помогает отцу держать себя в руках. Да и от многолетних привычек так легко не избавляются.
— Не бросишь курить до рождения внуков — не пущу в свой дом, — привычно пригрозила я, снова устраивая голову на плече отца. В такие моменты я чувствовала себя маленькой, защищённой и… нужной. Папа был моей семьёй и моим кумиром. С самых пелёнок я восхищалась этим мужчиной и немного завидовала своей матери. Эту женщину, как ни крути, Ящер любил больше всего на свете. Нет, уверена, папа и меня так любит, но печаль, с какой он смотрит на меня, ранит до сих пор.
— Как можно быть такой жестокой, Яда? — притворно вздохнул мужчина. — И с кем? С родным отцом! Определённо, у тебя нет сердца.
Губы сами собой растянулись в улыбке. Сейчас мне было плевать на все возможные опасности и чужие тайны. Папа рядом, он живой, а остальное совсем не важно. Облегчение, которое я испытывала каждый раз, видя отца живым и здоровым, расцвело теплом в груди. На глаза набежали невольные слёзы, которые я скрыла, зарывшись лицом в алые пряди. Папа рядом.
