Несмотря на утренний час, сильно припекало, однако он был в теплом черном пальто, а на голове красовалась широкополая фетровая шляпа, и ее чернота поразительно контрастировала с его седыми волосами. Помнится, высокий рост женщины удивил меня, но доктор был так долговяз, что был вынужден пригнуться, проходя внутрь.
— А! — воскликнул он и прищурился, вглядываясь в полутьму. — Если не ошибаюсь, мистер Аддисон?
— К вашим услугам, доктор Гриф, — ответил я.
— Я правильно понял, что здесь была моя племянница?
— Ваша племянница! — с неподдельным удивлением повторил я.
— Именно.
В его голосе вновь слышалось высокомерие, давеча задевшее меня; и даже если бы у меня не было причин для дерзости, кроме личной неприязни, я бы ответил ему отнюдь не миролюбиво.
— Я не знал, — продолжал доктор высоким и резким голосом, — что вы знакомы. Будьте добры объясниться.
Он продолжал обшаривать комнату подозрительным взглядом.
— Сообщаю вам, что мы с ней не знакомы! — сказал я. — Но если бы и были, не понимаю, как это вас касается.
— Вы грубиян, сэр! — взорвался он и наклонил ко мне перекошенное свирепой злобой хищное лицо.
— Жаль, что вам так кажется, — уже равнодушно произнес я: поведение евразийца теперь виделось мне не просто досадным, но сумасшедшим. — Я бы ни за что не стал намеренно провоцировать больного человека, а ваш тон и манера общения однозначно указывают, что у вас жар.
Он на секунду застыл, склонившись в мою сторону и словно готовясь броситься на меня, затем воскликнул:
— Ох, да! Вы правы, мистер Аддисон. Я столько прожил в одиночестве, что мои манеры, боюсь, стали резковаты. Не придавайте этому значения. Итак, она ушла?
— Если вы о даме, навестившей меня полчаса назад, то да, ушла.
Он распрямился и встал передо мной — великан в маленькой комнате, огромный, костлявый.
— Ага! И это была не моя племянница?
— Не имею удовольствия быть знакомым с вашей родственницей, доктор Гриф.
— Ладно. Как скажете. Доброго вам дня, мистер Аддисон.
Он повернулся, наклонил голову и вышел из кофейной. Когда я вслед за ним появился в коридоре, он уже покидал трактир. Мартин смущенно стоял у входа в питейный зал, и я присоединился к нему, желая поговорить; я отметил, что потрепанного незнакомца со скамейки как не бывало.
— Мартин! — начал я. — Я-то полагал, что у вас здесь посетитель.
— Когда вы спустились сюда, так и было. Но он ушел с Кассимом и Хокинсом. Они собирались показать ему дорогу к Мэнтону.
— С Кассимом?
