Если же кроме самого Дмитрия Зуева по данному адресу проживали и другие граждане, то нам предоставлялся шанс, воспользовавшись его отсутствием, тепло с ними побеседовать.
За всеми перипетиями сегодняшнего дня я снова не заметила, как наступил вечер, и очень удивилась, когда, подъехав к дому № 37 по улице Степной, обнаружила, что уже девятый час.
– Что ж, возможно, это и к лучшему, – философски отметила я, вылезая из машины. – Если кроме гражданина Зуева здесь проживает еще кто-то, наверняка все они уже дома.
Возле ветхой калитки на старых досках деревянного забора находилась кнопка звонка. Нажимая ее, я еще не представляла, что сейчас буду говорить.
Через несколько минут где-то в глубине двора заскрипели дверные петли, послышалось неспешное шарканье и старческий голос спросил:
– Кто там?
– Я из пенсионного фонда, – сразу сориентировавшись, бодро сообщила я. – Мы собираем сведения о льготниках. Откройте, пожалуйста.
С той стороны послышалось какое-то звяканье и шуршанье, после чего калитка открылась. Глазам моим предстала пожилая, бедно одетая женщина с усталым, измученным лицом.
– Здравствуйте, – бодро заговорила я. – Меня зовут Наталья. Мы собираем сведения о тех, кто имеет право на льготу и дополнительные выплаты к пенсии. Вы работаете?
– Я-то? Нет, – слегка ошарашенная моим напором, скрипуче отвечала старушка, все дальше отходя в глубь двора.
– Очень хорошо. Это уже заявка на дополнительную выплату. Имеете иждивенцев на содержании? Несовершеннолетних детей, инвалидов? Дети есть у вас? – повторила я интересующий меня вопрос, видя, что старушка слегка тормозит.
– Дети? Да, есть сын, только…
– Вот и отлично. Это тоже плюс. Ваш сын работает?
– Сын? Да не знаю я…
– Как это? – в свою очередь притормозила я.
– Да так, очень просто. Он и не бывает здесь… не заходит ко мне. Давно уж. Чай, уж и забыл, как мать выглядит-то…
– То есть вы хотите сказать, что сын с вами не живет? – уже догадываясь, что не за горами новый облом, с угасающим энтузиазмом спросила я.
– Нет, девонька. Нет, не живет. Давно уж не живет, и не знаю даже, где и шлындается. Все, чай, по дружкам… Раньше-то сюда к нему все таскались, замучили. А потом ушел. Он ушел, и дружки его ушли. С тех пор и не видела его.
– С каких пор?
– Да года с два уж, – задумчиво глянула вдаль старушка. – Да, года с два. Это вот как сосед мой, Вася, помер, так и…
– И где он может проживать, вы не представляете? Даже предположить не можете? Ориентировочно? – давила я, не давая собеседнице с головой уйти в область воспоминаний.
