Иван Бабичев настигает его в состоянии, которое в русской литературе называется "воскресением".
Следом за этим идет сцена преображения, второго рождения, прозрения интеллигента, полная высокого и трепетного звучания и написанная в лучших традициях русской прозы.
"Возникли сладчайшие ощущения - томление, радость... он стоял, задрав голову и вытянув руки".
Но в ту же "секунду он почувствовал, что вот наступил срок... срок катастрофы..." Ужас объял его. Он увидел гибель, свою смерть, как будто бомба быстрее и быстрее, ближе и ближе, так что уже видны были искры трубки и слышно роковое посвистывание, упала к его ногам... Ужас - холодный, исключающий все другие мысли и чувства, ужас объял все существо его. ..И в этом было нечто, такое страшное, важное и требующее ответа не словами, но жизнью, как будто бы свою судьбу решал не молодой поэт Николай Кавалеров, а за семьдесят лет до него его сверстник, другой начинающий писатель, судьба которого решалась здесь, перед упавшей к его ногам сейчас разорвущейся бомбой, подпоручик легкой № 3 батареи II-й артиллерийской бригады Лев Николаевич Толстой.
Олеша заставляет Кавалерова понять "степень своего падения". Нужно, чтобы поэт не выстоял, сдался. Падение "должно было произойти. Слишком легкой, самонадеянной жизнью жил он, слишком высокого был он о себе мнения, - он, ленивый, нечистый и похотливый..."
Безо всякого намерения Олеша делает нечто похожее на то, что за двадцать один год до него сделал О. Генри. Здесь важно обратить внимание не на известное сходство ситуации, а на несходство мотивов. Главный мотив О. Генри - уничтожение одного из противников. Для Олеши имеет значение другое: самоуничтожение героя.
Американский вариант воскресения сделан так:
"Он выкарабкается из грязи, он опять станет человеком, он победит зло, которое сделало его своим пленником... Он воскресит в себе прежние честолюбивые мечты и энергично возьмется за их осуществление... Завтра утром он... найдет себе работу... Он хочет быть человеком... Он...
Сопи почувствовал, как чья-то рука опустилась на его плечо"1.
1 О. Генри. Избранные произведения в 2-х т. Т. 1, М., 1954, с. 223.
Так заканчивает О. Генри рассказ "Фараон и хорал".
На плечо Кавалерова опустилась чья-то рука.
Это была рука Ивана.
"Выпьем, Кавалеров... - сказал Иван. - И сегодня, кстати... слушайте: я... сообщу вам приятное... сегодня, Кавалеров, ваша очередь спать с Аничкой. Ура!"
Печально заканчивает большая литература свои книги.
