Подступив к Чернигову, половцы принялись грабить пригороды и подожгли острог — внешнюю крепость, или так называемый «окольный город». Черниговцы мужественно оборонялись из «детинца» — внутренней крепости, совершая дерзкие вьшазки и нанося урон противнику. В действиях же наступавших не хватало ни стойкости, ни единодушия. «Не крепко бьются дружина и половци, — сетовали князья, и сами же указывали на причину такого положения дел: — оже с ними не ездимы сами» (то есть потому что сами не выезжаем с ними на битву). Действительно, личное присутствие князей всегда воодушевляло воинов, придавало им силы. Для того чтобы поднять боевой дух войска, Андрей решил, как всегда, действовать собственным примером. Он предложил, чтобы князья, сменяясь каждый день, лично предводительствовали войсками под стенами города, и сам вызвался идти на приступ первым. «Тако створим, — передаёт его слова летописец. — Ать аз почну день свой!» Во главе дружины и конных половецких отрядов он и «почал» следующий день — подступил к городским стенам, вновь являя чудеса храбрости: «И еха под город, и вышедшим же пешьцем из города стрелятся, потъче на не (устремился на них. — А. К.) с дружиною и с половци: овы избиша, а другыя въгнаша в город». Почин Андрея поддержали и другие князья. Вылазки осаждённых прекратились: «пешци же… не смеша выти из города, зане бяхуть перестрашени (перепуганы. — А. К.)»>{44}. Но всё это хотя и приносило моральное удовлетворение нападавшим, едва ли могло оказать существенное влияние на ход военных действий. Сил взять город штурмом у осаждающих не было. Оставалось надеяться на то, что гарнизон и жители не выдержат долгой осады. Но и этим надеждам не суждено было сбыться.
Автор Никоновской летописи, как всегда расцвечивая своё повествование, сообщает некоторые дополнительные подробности черниговской осады. Одна из этих подробностей касается Андрея. Оказывается, ещё во время самого первого приступа к городу князь был тяжело ранен: «Князь же Андрей Боголюбивый Юрьевичь устремися на них крепко, они же противу сташа, и збиша его с коня, и едва утече ко отцу [своему] князю Юрью Долгорукому, и бысть ранен велми»>{45}.[18] Можно было бы признать эти сведения домыслом московского книжника (как, например, приведённые здесь же имена половецких «князей», участников осады), однако они находят подтверждение в исследованиях костных останков Андрея Боголюбского. Настойчивые указания летописцев на то, что князь всякий раз выходил невредимым из самых жестоких переделок, вступают в противоречие с выводами учёных-антропологов, выявивших значительное число «старых» ранений князя, полученных им в битвах. «Драк и сражений этот импульсивный человек, очевидно, не избегал, о чём свидетельствует ряд старых травматических изменений в скелете обеих верхних конечностей…» — констатировал видный советский рентгенолог Дмитрий Герасимович Рохлин, разъясняя, что эти ранения по своему характеру и последствиям (наличию «реактивных изменений») отличаются от тех, которые князь получил от своих убийц в последние часы жизни
