Сталин всегда применял некие заменяющие средства, если хотел противодействовать колоссу Америки. Подход к ведению «холодной войны», заложенный Сталиным еще в 1950-е годы, мумифицировался, словно в капсуле времени. В отличие от китайского стратега Дэн Сяопина, который вовремя распознал ограниченность возможностей социалистической экономики, наследники Сталина поддерживали заданный курс до последнего, пока режим не рухнул.
Принцип «враг моего врага — мой друг» объясняет суть неправедного альянса между Советским Союзом, Соединенными Штатами и Британией, который имел место во время Второй мировой войны. В тот момент нужно было отбросить идеологию. В те страшные дни 1943 года, когда судьба Европы зависела, похоже, от способности Советской армии[1] остановить германскую армию, до того казавшуюся непобедимой, образ Сталина как безжалостного диктатора был забыт. И Голливуд, и пресса взяли на себя задачу реабилитировать Сталина. Буквально за ночь он стал Дядюшкой Джо, с неизменной трубочкой в уголке рта, защитником свободы и демократии. Вероятно, Сталин немало позабавился такому своему образу. Он ведь прекрасно знал, что до вторжения нацистов в Советский Союз его портрет зачастую висел бок о бок с портретом Гитлера.
Говоря о подписании советско-германского Пакта о ненападении и последующем разделении Польши в 1939 году, Уинстон Черчилль скажет радиослушателям, что не может описать Россию, поскольку «это головоломка, окутанная тайной и помещенная в загадочную оболочку». Да, Черчилль был великолепным оратором, но, несмотря на эту его броскую фразу, не было ничего загадочного в поведении Советского Союза. Это была единственная социалистическая страна в мире. Здесь была отменена частная собственность (на средства производства. — Прим. пер.) и признаны недействительными все внешние долги, сделанные при царском режиме. Эту огромную державу исключили из процесса в момент Мюнхенского кризиса 1938 года, когда Чехословакию просто пустили по ветру. И это Гитлер, опасавшийся войны на два фронта, как в 1914 году, инициировал советско-германский Пакт о ненападении. Сталин принял это предложение, поскольку понимал, что Советскому Союзу нужно еще время для перевооружения, прежде чем нацистская военная машина обрушится на Россию. Конечно, ни Сталин, ни Черчилль не ожидали, что французская армия рухнет так быстро, в течение всего шести недель настоящей войны.
Лицемерие старо как мир. В Ялте президент Франклин Рузвельт, британский премьер-министр Черчилль и Сталин будут поднимать тосты за вечную дружбу. Эти три человека будут причастны к созданию Организации Объединенных Наций, и пять ведущих стран в ней станут отвечать за поддержание мира во всем мире. Согласившись с такой жесткой формулировкой, три Больших Человека продолжали снова и снова поднимать бокалы друг за друга.
