-- Марина приехала.
Марта не шелохнулась.
И двух минут не прошло, как раздался какой-то уж очень требовательный и длинный звонок. Алена глубоко вздохнула и пошла открывать.
Марина не была ни красивой, ни симпатичной. В прошлый раз Алена подумала, что на чей-нибудь предвзятый и слишком придирчивый взгляд ее можно даже счесть откровенно некрасивой. Но тогда еще заметила, что ухоженность, дорогие шмотки и обаяние скрывали недостатки внешности, придавали ей особый шарм. К тому же Марина была стройной, и даже какой-то изысканно тонкой, а недостаток роста с успехом компенсировала высоченными каблуками.
Но на этот раз все было иначе. В бежевых замшевых туфлях, в кремовом кашемировом пальто до пят, в коричневых замшевых перчатках, с длинным шелковым шарфом на шее, с неизменно безупречной прической, с таким же безупречным макияжем, она выглядела по-прежнему холеной, ухоженной и даже шикарной. Если, конечно, не смотреть на лицо.
Сейчас ни дорогая косметика, ни умопомрачительная одежда не скрывали ни ее усталости, ни подавленности, ни растерянности. На холодном, бесстрастном лице совершенно отчетливо читались все сорок с лишним лет прожитой жизни и особенно отчетливо -- последние несколько часов. Алене стало ее мучительно жаль, но от растерянности она просто не знала, что сказать.
Марина не поздоровалась, только спросила:
-- Где она?
Холодная, бесстрастная, очень уставшая немолодая женщина с каменным лицом и затравленным взглядом.
Алена кивнула в сторону кухни.
Кирилл хотел помочь снять пальто, но Марина отмахнулась.
-- Сдается мне, я не надолго, -- с какой-то отчаянной горечью сказала она. И прошла в кухню, снимая шарф и стягивая на ходу перчатки.
Кирилл приобнял Алену за талию и увлек в комнату. Включил телевизор, проговорил тихо, почти шепотом, словно боялся, что те, на кухне, услышат:
-- А мне нравится, что она за ней прибежала…
-- А мне нет.
-- Не ревнуешь ли ты ее, дорогая? – спросил Кирилл, гоняя программы в поисках чего-нибудь интересного.
-- Нет, -- спокойно ответила Алена, умащиваясь около него, -- Просто мне не нравится, когда у Марты такое лицо. И еще за пятнадцать лет дружбы я впервые вижу, чтобы она так пила. И тем более водку.
Кирилл пожал плечами.
-- Да ладно тебе. Ну поругались. С кем не бывает? Подумаешь, тихие семейные разборки…
В этот момент из кухни донесся истошный крик Марины:
-- Ну, я прошу тебя! Прости меня! Я ни с чем не спорю, со всем согласна! Только поехали домой!
