— Почему мне так хорошо? — подумала Катя и вдруг поняла: Полинка.
Теперь каждый день, ложась спать, Катя думала о своей сестрёнке, мечтала. Она хорошо её представляла: волосики с колечками и завитушками на лбу, как у мамы. Глаза синие, как у мамы. Говорит Полинка тихо и вежливо, как мама. Катя рассказывала разные истории сначала себе, потом девочкам по комнате. И все знали, как встретятся Катя и Полинка, как хорошо и дружно заживут.
— А меня к себе возьмёте? — попросила однажды худенькая глазастая Настенька. — Я буду помогать вам готовить обед, стирать бельё. Я всегда помогала маме.
— Конечно, возьмём! — смеялась счастливая Катя. — Мы будем жить большой семьёй.
— Мария Даниловна, а у Кати есть сестрёнка, — сказала как- то Таня. — Можно её в наш дом взять?
У воспитательницы похолодело внутри. Она знала о Полинке, вела долгую официальную переписку, искала сестру Кати — Полину Сергеевну Лещёву. Наконец, ей ответили, что девочка в возрасте одного года по дороге из Ленинграда умерла от истощения. Могла ли Мария Даниловна сказать это Кате? Кате, которая только ожила, вернулась в детство. Кате, живущей мыслями о Полинке? В это верили Настенька, Таня и другие девочки. Правды говорить было пока нельзя.
— Поищем обязательно, — пообещала Мария Даниловна. — Война кончится, найдётся Полинка.
Сегодня у Кати счастливый день: пришло письмо от папы.
Потом в детдом приехал офицер. Грудь офицера увешана орденами и медалями. Он стоял в дверях класса, опираясь на костыли.
— Не говорите, — шептал побледневший майор, — я сам её узнаю.
Катин папа смотрел на притихших ребят, всматривался в лица девочек. Катя молчала. Она боялась дышать. Может быть, это не её пала? У папы Серёжи не было костылей. У папы Серёжи были всегда смеющиеся глаза!
— Катя... Лещёва... — в отчаянии вымолвил офицер.
— Я — Лещёва! — не выдерживает Катя.
Потом было расставание с детьми, с воспитателями, с домом. Ребята и взрослые высыпали на крыльцо, молча смотрели вслед уходящим. Катя шла рядом с папой, держа за руку счастливую Настеньку.
Майор, тяжело опираясь на костыли, остановился, повернулся к детдомовцам, подбодряюще махнул наполовину пустым рукавом гимнастёрки.
— Ребята, — предложила Мария Даниловна, — давайте хором крикнем: «Счастливого пути! Будьте счастливы!»
— Счастливого пути! Будьте счастливы! Счастливого пути, пути, пути... — покатились эхом в бору прощальные слова напутствия.
КОЛЬКА, СТЁПКА И АФАНАСИЙ
А вот и последняя запись, сделанная в конце мая 1945 года:
