— Даже не думай, — прошипела я. — Сама тебя покормлю.
— И без посторонней помощи справлюсь, — попытался воспротивиться виконт.
— Собрался спорить с лечащим врачом? Глупо. Недальновидно. А кто мне рассказывал, что хочет как можно быстрее встать на ноги?.. — склонившись так, что губы почти коснулись уха Шейрана, горячо прошептала: — Я буду кормить тебя кашкой с ложечки. Как маленького. И даже не спорь, дорогой.
Домоправительница негромко кашлянула, привлекая внимание.
— Пожалуй, я пойду. — В нашу сторону женщина демонстративно не смотрела. — Если будет что-то нужно, позвоните в колокольчик.
Марта быстро вышла из комнаты.
Я уселась на стол, на котором лежал Шейран. Его голову с превеликой осторожностью устроила на своем бедре.
— Так удобно? — спросила я.
— Вполне… — В голосе виконта слышалась характерная хрипотца.
Мелькнула мысль, что за последние сутки я сделала все возможное, чтобы точка в моих с Шейраном отношениях превратилась в запятую. Так уж случается, когда дорогой тебе человек оказывается на грани жизни и смерти, приоритеты несколько меняются.
Зачерпнула половину ложки каши, поднесла ко рту Шейрана.
— Горячая, — предупредила я. — Не спеши.
Ел он молча, я тоже все никак не могла придумать тему для разговора. Меж тем разрядить обстановку было необходимо.
— Знаешь, у тебя очень странная экономка, — сказала я, когда миска с кашей была уже ополовинена. — Вроде взрослая женщина, а ведет себя как непуганая девственница, ну или злобная старая дева — одно другому не мешает.
— Марта — сирота из обедневшего дворянского рода. Сначала была компаньонкой моей матери, потом моей нянькой, теперь стала экономкой. У нее давно нет другой семьи, кроме моей.
— Это многое объясняет, — с умным видом кивнула я, отправляя в рот Шейрана очередную ложку каши. — Твоего отца я видела. А твоя мать, она какая?
— Она покончила с собой, когда мне было девять лет. По сути, меня вырастила Марта.
Черт!.. Ведь могла бы догадаться, есть причина, почему он никогда не говорит про родителей.
— Прости, Шейран.
Право, я не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. Мою мать убили, а мать Шейрана убила сама себя. Если подумать, еще неизвестно, что страшнее.
— Спрашивай, — вырвал меня из размышлений нарочито спокойный голос Шейрана.
— Что?
— Я ведь знаю, у тебя много вопросов. Про меня. Про мою мать.
Вопросов и правда было с избытком. Я себя знала, пока не найду ответы, покоя мне не будет — такая уж натура. Но бередить душу Шейрана, чтобы удовлетворить любопытство, не хотелось… Ладно, всего один вопрос.
