– Зачастую – да. Никогда не принимай в расчет, Катерина, дурацкое общественное мнение. Уж тем более мнение современных горе-критиков, этих выхолощенных извращенцев с потухшими взорами. Открывай для себя старые книги по искусству, просвещайся самолично и верь только собственному внутреннему чувству. Во всем ищи высшую точку – но именно для себя! И помни, это не обязательно крик и надрыв, часто это всего лишь шепот, тихий шепот, а иногда молчание, когда слышно, как не дышит в зале зритель. Вот такое великое напряжение момента есть самое бесценное состояние души. – Нервность Берты, вызванная темой «Квадрата», переплавилась в воодушевление, она приосанилась и с упоением продолжала: – У каждого вот здесь, – она приложила ладонь к солнечному сплетению, – сидит свой собственный локатор. У кого-то он способен улавливать лишь грубые, низкие частоты, у кого-то – частоты наивысшей тонкости. В этом заключается вечная разность человеческой природы. Вот послушай:
Мой рубин! Мой пламень вдохновенный!
Ты могуч, ты ярок и лучист…
Но люблю я камень драгоценный
Побледневший чистый аметист.
К чему, как думаешь, вспомнились мне строки из Тэффи?
– Ну-у, к тому, что…
– Расслабься, Катиш, к тому, что ты вполне можешь доверять собственной природе. Теперь я буду звать тебя Катиш, на французский манер.
Катя заулыбалась:
– Считаешь, мой локатор в порядке?
– Сказала же, вполне. А голос?! Я имею в виду певческий голос. Голос тоже способен быть тайной. Причем тайной поразительной глубины.
– Чей, например?
– Как чей?! Моей любимой Марии Каллас! – Берта встала, по-балетному грациозно начала расхаживать перед Катей. – Вот тебе великолепный образец бельканто, хоть и не итальянка вовсе. Заметь, Каллас никогда не драла горло, как некоторые плебейки местного розлива. Но не забывай еще одну важную штуку: никогда не зацикливайся на каком-нибудь одном жанре того или иного искусства. Развивай в себе широту воззрений, наращивай разность вкусовых ощущений. Каллас изумительна, но есть, к примеру, наша Елена Камбурова, певица не меньших достоинств, хотя певческое амплуа совершенно иное. А какая драматическая актриса, о-о-о! Недаром имеет собственный театр. Знаешь, что объединяет столь разных певиц? – Берта вопросительно застыла перед Катей. – Обе трудяги, ломовые лошадки. Одна в прошлом, другая поныне. – Опершись о Катино колено, она снова села рядом. – Знай, Катиш, – похлопала она Катю по колену, – интерес к разножанровости в искусстве развивает в человеке многогранность натуры. Возьми, к примеру, обеих Кацнельсоних – тех, что продефилировали мимо нас минут десять назад. Всю жизнь крутятся у них в головах Вивальди, Бетховен, Чайковский, Стравинский, а «Битлс», «Смоки», обожаемый мной «Би Джиз», да и не только, прошли мимо. Мои любимые восьмидесятники из наших: «Кино» и «Наутилус Помпилиус». Представь, как эти филармонические оркестровые фанатки обеднили свое существование, урезали ощущения и эмоции от жизни – не расслышали красивейшую симфонию, сложенную из множества музыкальных жанров.
