«Ничего, — подумал он, — сейчас отдам командиру письмо, сразу подобреет…»
Вдруг страшная догадка заставила Ильяса побледнеть.
«А что, если…»
Он тотчас же подошел к рулевому, но Дмитриев, всегда такой радушный и так щедро угощавший табаком, теперь даже не оглянулся и не обратил на него ни малейшего внимания.
Тогда не сказав рулевому ни слова, Ильяс подошел к капитану.
— Капитан, простите меня!
Тот ничего не ответил.
— Простите, — повторил Ильяс, еще больше смутившись.
Аслан резко повернулся и взглянул ему прямо в глаза:
— Почему опоздал?
Голос капитана звучал сурово и непреклонно. У Ильяса потемнело в глазах.
— Капитан, — едва сумел вымолвить он и, вынув из внутреннего кармана сложенное треугольником письмо, протянул его Аслану.
— От кого?
— От вашей сестры.
Аслан дрогнувшими пальцами развернул письмо, но в темноте ничего нельзя было прочесть. Тогда, схватив Ильяса за плечи, он спросил:
— Что же ты молчал? Где ты видел ее?
Почувствовав, как сильно Аслан взволнован, Ильяс решил, что лучше всего повести рассказ в шутливом тоне — это, скорее всего, больше успокоит командира.
— Уж я от вас ничего не скрою, капитан. Как только я вышел на берег — навстречу мне девушка. Лицо у нее было смуглое, как у южанки, и я тут же спросил: «Откуда вы?». Девушка оглядела меня и ответила: «Я азербайджанка». Очень обрадовавшись, я сразу перешел с ней на ты и начал задавать ей вопросы, как старой знакомой: из какого района, не врач ли она, как зовут, давно ли здесь? Она улыбнулась — какой я, мол, поспешный и нетерпеливый — и ответила на все по порядку. Признаться, я забыл тогда обо всем на свете: ведь так давно не разговаривал с ними…
— Брось чепуху молоть, — прервал его Аслан. — Скажи, где ты видел Захру.
— Сию минутку, капитан, потерпите. Я довольно долго разговаривал с Лейлой. Мы обменялись адресами. Потом она сказала, что у нее есть подруга, у которой брат тоже моряк. Я сейчас же спросил, как его имя. Она ответила: «Аслан». Как, подумал я, неужели это наш капитан? Потом мы пошли к Захре. Узнав обо всем, она села писать письмо, а мы с Лейлой пошли на берег к моей шлюпке и там ждали Захру.
Ильяс умолк.
— Так, значит, вот почему ты опоздал!
Ильяс помчался к рулевому. Дмитриев сердито сосал свою матросскую трубку.
— Володя, перестань дуться, — крикнул он, — капитан простил меня!
— Правда? — сказал Дмитриев, и трубка выпала у него изо рта.
Он поднял ее и вновь крепко сжал губами. Потом надвинул бескозырку на самые глаза и внушительно сказал:
