— Ты что, Гурбан, в своем уме?
— Я знал, что усомнишься, — председатель усмехнулся. — Не веришь, значит?..
— Да как же не верить, если ты говоришь?.. Только… Люди ей, конечно, немало дарят…
— Дарят! Обманом берет!
— Обманом?
— Именно! Поступил на днях сигнал — я сначала не поверил. Ладно, думаю, посмотрим… Прошу Беневшу, чтоб вызвала девку к себе, задержала бы на часок-другой… Та, конечно, вызвала, а я тем временем пришел, отпер ее сундучок… И что, думаешь, я там увидел?
— Деньги?
— Нет! Письма! Целая груда!
— Письма? С фронта?
— Именно! Читала — и в сундук!
— Постой, постой, Гурбан!.. Позови-ка невестку, пусть еще одну подушку сунет под голову! Значит, она письма прятала? Выждет время, а потом достанет — и гони муштулук?!
— Нет… Я ее еще не допросил. Но, полагаю, что она письма припрячет. Ну, два, три письма, а потом, когда люди уж совсем заждутся, то несет куда надо: нате, мол, радуйтесь, а мне — подарок!
— Надо же! И как у нее руки не отсохли! Чтоб ей счастья не знать!
— Ну, если все это подтвердится — счастья ей не видать, это уж точно! Письма я все обратно сложил, как были, на хозяйку цыкнул, чтоб не болтала. Думаю, не скажет, побоится… Выслежу, дознаюсь, кто девку подбил на такое дело: одной бы ей вовек не додуматься! — Гурбан взял вторую подушку, подложил ее Исфендияру в изголовье. — Так удобно?
— Удобно. Слушай, Гурбан, а когда ты письма в руках держал, читал ты их?
— Штуки три просмотрел так, мельком… — Эти слова Гурбан пробормотал еле внятно, усиленно дымя папиросой…
— А как там… от моих?.. — Старик умолк, сразу вспомнив «добрую весть», которую пришлось ему выслушать от Селима… Да к чему спрашивать — достаточно было взглянуть на Гурбана, чтобы понять, что в сундучке у Милли не припасено для него ничего хорошего…
— Такие-то дела… — негромко сказал Гурбан. — Ну как, согласен, что не зря я осторожным стал?
— Не знаю, Гурбан… В одном ты прав — губит война людей! Губит!
Со двора послышался мужской голос. Гурбан взглянул на дверь и поднялся.
— Вроде пришел кто-то… Засиделся я. До завтра, Исфендияр. За доктором надо послать!
— Да сядь, ради бога! Какой еще доктор! Ты ведь так и не сказал про Хаджи…
— Опять ты о нем! Давай-ка положи голову на подушку! Вот так. И лежи. Не время нам сейчас о фельдшере разговаривать! Станешь на ноги — потолкуем!
Гурбан решительно направился к выходу, едва не столкнувшись в дверях с высоким худощавым человеком, — это был обходчик Махар, старший брат Исфендияровых невесток.
