Вечером Мура Конторович рассказала мужу, как она прощалась с тетей Софой и как обе понимали, что в город Бобруйск ее подруга никогда уже не приедет. А еще она повторила то, что грустно прошептала ей на ухо тетя Софа, перед тем как подняться на ступеньки вагона: «Если мы будем и дальше оставаться шлимазолами, которые свято верят в то, что говорят по радио, то для всех нас кончится это… (тут она употребила словосочетание, которое позднее один знаменитый артист охарактеризовал крылатой фразой: «Мягко говоря, грубо выражаясь»)».
При этих словах Конторович-старший почему-то оглянулся, потом встал и закрыл форточку.
О Яшиной пластинке решено было никому не говорить. Но, несмотря на принятые меры предосторожности, весь город уже был в курсе, что сын тети Софы отправился покорять космос, вот только из-за сугубо секретных соображений народу эта радостная новость пока еще не объявлена. А ровно через день (случайность или проделки все того же небесного куратора?) по радио сообщили об успешном запуске корабля «Восток‑2» с космонавтом Титовым Германом Степановичем на борту.
Бобруйчане, выслушав это известие, впали в ступор. Сына тети Софы звали Константин, отчество – Львович, фамилия – Тигерс, все в городе, естественно, знали, что летит именно он, а при чем тут майор Титов и какая очередная тайна за этим скрывалась, людям было совершенно непонятно.
И все-таки, к чести города Бобруйска, нашлись среди его населения мудрые люди, которые смогли расшифровать и этот ребус, хотя на самом деле засекречено все было по высшему классу. «Посудите сами, – говорили они, – первый слог фамилии Тигерс – это «ти» Титов, второй слог «гер» – это Герман, буква «с» – Степанович.
Красота разгаданного секретного кода заставила лучшие умы Бобруйска собраться внутри заведения под названием «Пиво‑Воды», чтобы за кружкой пенного напитка пропеть осанну государственным мужам, сумевшим в очередной раз изящно обвести вокруг пальца полчища иностранных шпионов, желавших выведать наши космические секреты.
Правда, осталась одна закавыка – с одной стороны, тетя Софа никак не могла быть матерью космонавта Титова, но, с другой стороны, он все-таки каким-то образом должен был быть ее сыном. А поскольку эту логическую головоломку никто до конца разгадать не смог, то интерес к космической эпопее незаметно рассосался, и бобруйчане вернулись к своим повседневным делам, тем более что впереди замаячил Карибский кризис и надо было срочно засекречивать совсем другие новости. Впрочем, находились и такие, кто, вспоминая про второго космонавта, еще долгое время задумчиво повторял про себя: с одной стороны, вроде бы – да, а с другой стороны, точно – нет…
