Елейка валялась по траве, держать за живот и хохоча до одури, смотря как её новая подруга с диким «А-а-а» колотится задницей о круп коня. Затем перейдя в лежачее положение и стараясь обхватить жеребца за шею, начала биться о его спину уже другим местом и в конце концом под звонкий истеричный хохот Елейки, наездница мешком свалилась в траву. Злыдень же, как ни в чём не бывало, продолжал, скотина, гарцевать по поляне, победно задрав хвост. Но вскоре они поменялись местами. От смеха, в припадке, и вся в слезах, уже каталась Неважна, а Елейка тужась и старательно сопя, пыталась выстрелить из лука. Хотя первый раз она вообще выстрелила не из лука, а луком себе по лбу. Ну, в общем у неё с луком получалось не лучше, чем у Неважны с конём.
Вечером они завалились спать в походный шатёр охотницы и ещё долго не могли угомониться, про хихикав, чуть ли дна самого утра. Дануха тоже не могла долго уснуть, но вовсе не от того, что ей мешали девки. Она думала о их общем будущем. Она в первые за много-много лет мечтала.
Почти сразу после появления Елейки в лесном поселении Данава покинул девичий лагерь, выпросив у Неважны её походный шатёр, предложив взамен пожить пока в его, почти достроенном большом. Неважне не очень хотелось расставаться с привычным жильём, но подумав, решила, что пока с ним ходить не куда и вообще, пора бы себе новый делать, ещё лучше, поэтому отдала его колдуну без особых уговоров. Тот направился к Ладу, от него должен был пройти ещё к одному своему знакомому, а после наведаться в логово врага. Очень уж ему хотелось набраться новостей, тем более зная, что девки его рода там прижились в качестве жён, притом самых значимых нелюдей логова. Прикинув свой путь, колдун собирался вернуться к первому снегу, до того, как волки встанут на походную тропу. Но он не вернулся ни к первому снегу, ни ко второму и ни к третьему. Появился он спустя почти луну. Вообще без каких-либо вестей, но привёл с собой двух коровьих беглянок. Бабу двадцати восьми лет и бабу девятнадцати с восьмимесячной девочкой на руках.
Воровайка подняла тревогу загодя. Оставив Злюку на привязи, девки под руководством Данухи осторожно двинулись за сорокой, которая вела их чуть ли не в обратную сторону от старого баймака, куда-то в глубь леса. Пробирались медленно, осторожно, то и дело всматриваясь в голый лес и когда у Воровайки кончилось терпение и она, бросив их всех «к удам собачим», ринулась вперёд, Дануха остановилась, показывая девкам, что шли по бокам, тоже замереть. Она прикрыла глаза, шумно понюхала воздух в направлении улетевшей птицы.
