, уж почти разложившийся. На костях белых куски мяса тухлого. Фу. Высоченный такой, в два моих роста. Я дышать не могу, орать хочу, но тоже не могу. Бежать, ноги, руки, как не мои, не слушаются. А он стоит и куда-то в сторону смотрит. И тут у меня мысль скользнула: «а может не заметит?». Я даже тогда не смогла сообразить, что не стою, а сижу на жопе прямо на грядке. Но помню, что только собралась на четвереньки тихонько встать, да дёру дать, а оно вдруг возьми да спроси: «Как аукнется, так откликнется. Что это?». Тут меня вообще бабай
[21] обнял. Чую, что уж вся мокрая, не только между ног. Пот так и льёт, аж холодно стало, трясучка началась и живот со страха так скрутило, что, если б голодной не была, вся бы обделалась. И понять-то ничего на могу. Где это «что»? Причём тут эта загадка? И тут меня как по морде кто съездил. Загадка! Поняла кто стоит передо мной. Только Степная Дева
[22], напугав до усёру, может загадки загадывать. Ты знаешь, Дануха, я прямо пред этим, когда коренья — то дёргала, одними мыслями была занята. Искала путь к побегу. Я знала, что поле соглядатаями с собаками отцеплено, но почему-то была уверенна, что только от сюда путь есть. Куда бежать и что потом делать буду не думала. Но вырваться из проклятого места желала всей душой и знала, что вырваться мне поможет только чудо. И до меня тогда дошло про загадку-то. Я поняла, что вот оно чудо. Не знаю откуда, не спрашивай, но уверовала я, что этот жмур — Степная Дева и она мне поможет. Тут и живот отпустило. Бояться то я не перестала, волосы дыбом стояли, аж больно становилось. А она стоит, молчит, ждёт. Ну я возьми да ответь, мол эхо это. В горле всё пересохло, ни капли слюны, а она раз, и повернулась ко мне лицом. Мама, роди меня обратно. Лучше б она этого не делала. Она, оказывается, из двух половинок склеена. Одна живая, как баба обычная, а вторая — скелет дохлый. Половина черепа голая, вместо глаза дыра огромная, на теле рёбра с кусками тухлого мяса, а вторая часть девичье стройное тело в облако одетое, ну или как туман в виде рубахи. Она меня опять спрашивает:
— Все её топчут, а она от этого только лучше. Что это?
А говорит она странно, как будто ей всё равно, всё равно и рот закрыт, губы не шевелятся. И тут совсем осмелела я и даже встала на ноги, только колени задрожали и на всё тело Колотун колотил. Только я зубы стиснула, кулаки сжала, а себе думаю «Должна! Другого шанса не будет». Отвечаю, мол «тропинка». А она раз, и уж стоит ко мне правым боком, что нормальный. Как повернулась, даже не заметила, хотя я не отворачивалась и даже не мигала. Смотрит куда-то в даль и задаёт мне третью загадку. «Скачет по степи красиво, разметалась ветром грива», — говорит, — «кто это?». «Конь», — отвечаю. И тут она вновь поворачивается ко мне лицом, а мёртвой то половину у неё уж и нет. Вся, как нормальная, только светится, лица не разобрать. «Здравствуй, Елейка», — говорит, рта не открывая, а сама, как не живая, только в глазах, солнечные зайчики прыгают. «Здравствуй, Дева Степная, сестра Облачная
