Когда трон достается юной принцессе, семья всегда тут как тут. Так будет и с юной Фике (будущей Екатериной Великой). Когда ее призвали в Россию в качестве невесты наследника, мать ее, Иоганна Елизавета, приехала в Россию и тут же стала заявлять права, которые вовсе не соответствовали ее положению и уму. Курляндия не Россия, но и там есть такое понятие, как трон, дочь при нем герцогиней, а Прасковья Федоровна не кто-нибудь, а царица великого государства. В Курляндию ей ехать не хотелось, но она желала контролировать поведение дочери, хотела окружить ее своими людьми. В преклонных летах власть всегда соблазнительна. Но Анна не слушала советов матери.
Больше государю писать об отставке Бестужева Прасковья Федоровна не отважилась, но к государыне Екатерине Алексеевне с подобной просьбой обращалась неоднократно. Она уже очень давно, почти сразу, нашла правильный тон в общении с царствующей семьей.
Отношение в России к супруге Петра было, как говорят сейчас, неоднозначным. Народ ее не любил. А за что любить, если в ней нет ничего русского, она немка, да еще из простых, а в страну попала, потому что была захвачена в плен? Верхушка общества была такого же мнения. Князь Щербатов в своих «Записках о повреждении нравов», конечно выражая мнение большинства, пеняет Петру на его первый развод с Лопухиной. Ладно, Василий III развелся с бездетной Соломонией Сабуровой. Он по делу развелся, и церковь развод одобрила. Но Лопухина родила царю наследника – царевича Алексея. Мало того, что она многие годы была собственностью Шереметьева, потом Меншикова, и только после них стала возлюбленной Петра, так еще, кажется, у нее кто-то есть на стороне. То есть здесь все против закона и не по обычаю.
Прасковья Федоровна всего этого словно и не замечала. Умная женщина всегда была почтительна с Екатериной Алексеевной, вела себя с ней как ближайшая родственница, не уставала поздравлять со всеми праздниками и писала ей очень занятные, уважительные письма. Екатерина отвечала ей с полным благоволением: «…Об отправлении в Курляндию дочери Вашей, ее высочества царевны Анны Иоанновны, от Его царского Величества уже довольно писано к светлейшему князю Александру Даниловичу, и надеюсь я, что он для того пути деньгами и сервизом, конечно, снабдит, ибо его светлости о том указ послан. И когда, бог даст, Ее Высочество в Курляндию прибудет, тогда не надобно Вашему Величеству о том мыслить, чтоб на Вашем коште Ее Высочеству, дочери Вашей там себя содержать» и т. д. и т. п. Но приговор по Бестужеву был всегда один: «Что же о Бестужеве, дабы ему не быть, а понеже оный не для одного только дела в Курляндию определен, чтоб ему быть только при дворе Вашей дочери, царевны Анны Иоанновны, но для других многих Его царского Величества нужнейших дел, которые гораздо того нужнее, и ежели его из Курляндии отлучить для одного только Вашего дела, то другие дела станут, и то Его Величеству зело будет противно».
