Мы вернулись обратно в машину. Персонал уже начал шептаться о нас, и мы, не желая, чтобы они звонили в полицию, решили свалить. Но куда ехать дальше, у нас не было ни малейшего представления.
Тогда Мэллори сказала:
– Бен. Мы можем поехать к Бену. – Я посмотрела на нее.
– Ты уверенна? – У меня ужасно замерзли руки, и я едва их ощущала, когда поворачивала руль.
Она кивнула, и несколько слезинок скатилось по ее щеке. Она начала плакать еще с того момента как мы покинули закусочную.
– Да, он поможет нам. Я знаю это. – И мы поехали домой к ее другу.
Осознание происходящего обрушилось на меня спустя несколько часов пребывания в доме Бена.
Он открыл дверь и, лишь взглянув на Мэллори, заключил ее в свои объятия. С того момента она рыдала не переставая, и, сейчас, мы все сидели за кухонным столом. В какой-то момент он накрыл себя и ее одеялом, но я не смогла вспомнить, когда именно.
Пока она, сквозь всхлипы и рыдания рассказывала ему о том, что произошло, я опустилась в кресло. Джереми Донван. Он был жив и дышал 24 часа назад. Боже мой, я убила его, эта мысль была словно удар под дых. Нет. Я чувствовала себя так, будто кто-то связал меня по рукам и ногам, бросил на дороге и ждал, пока автобус переедет меня, снова и снова. И снова.
Я умру. Это всего лишь вопрос времени.
Франко Донван работал на семью Бартел. Они убили моего брата, а сейчас пришел мой черед. Леденящая душу паника, пронзила меня насквозь. Я не могла больше вынести плач Мэллори. Это была самозащита. Он собирался ее убить. На тот момент, он уже изнасиловал ее. Я убила его, потому, что он убил бы и меня тоже, но это не имело значения. Как только я постаралась выровнять дыхание, то попыталась мыслить логически. Полиция вряд ли поможет. Тогда зачем мы сделали снимки ее синяков? Какое они имеют значение? Никакого. Мы сбежали, и будем продолжать бежать.
– Мы должны пойти к Малу, – сказала я выдохнув.
Она оторвалась от груди Бена. Он, в свою очередь, обнял ее крепче, если это было возможно, и она побледнела еще сильнее.
– Мы не можем.
– Мы должны. – Они выследят и убьют нас.
«Пожалуйста, Томино, пожалуйста». Мой брат умолял сохранить ему жизнь, но они поставили его на колени и начали избивать битой. ЭйДжей все время смотрел на меня. Он пристально вглядывался в переулок, где они его нашли, и мы оба знали, что они не могут меня видеть. Пока они его не увидели, он заставил меня проползти и спрятаться в вентиляционном отверстии. Я сцепила руки вместе и хотела вылезти наружу, чтобы помочь ему. Зная, что я намеревалась сделать, он мотнул головой.
