Как только мои пальцы обхватывают его, я со всех силы дергаю его на себя, вырывая руку из хватки дальнобойщика.
Коннелли сверлит меня взглядом, пьяная ухмылка изгибает его губы — реакция на мои действия.
Затем кий касается моего насильника. Громкий хруст, и я полностью высвобождаюсь. Освободившись, я слышу, как дальнобойщик вскрикивает:
- Блять!
Я переворачиваюсь и приподнимаю ноги, затем обеими ступнями пинаю его в грудь, толкая назад, пока он держится руками за лицо. Он пятится к столу, и Коннелли ждет его там, чтобы закончить начатое мною. Он поднимает сломанный кий над головой и начинает наносить удары по его по затылку, пока тот не перестает шевелиться.
Переполох привлекает внимание оставшихся посетителей бара, которые тихо замерли на своих местах. Я смотрю на девушку. Парень оставил ее и направился к Коннелли.
Он наносит удар по почке Коннелли, бросая его на пол. Стоя на коленях, Коннелли взмахивает покрытым кровью кием и втыкает его в ногу дальнобойщика. Поднявшись на ноги, он посылает стремительный удар дальнобойщику в живот, затем в голову.
Сотрясаясь от бурлящего в крови адреналина, я бегу к моему обидчику, чтобы проверить его пульс. Он жив. В чертовски глубокой отключке, но будет жить.
Вдруг до меня доходит, что Коннелли теперь стал героем. И, в принципе, ему может даже грозить ночь в тюремной камере. За рукоприкладство. Но как только станет известно, что он защищал женщину от насильника, обвинения будут сняты... до следующего проступка. Ему даже не нужно вознаграждение. Коннелли и так будут хвалить в его отделе за проявленный героизм.
И я буду наказана.
Как только Куинн разузнает об этом, он поймет, что я задумывала. Работая под прикрытием без разрешения на это. Я не получила разрешение, отправившись на операцию самостоятельно. Я не уверена, будет он в ярости из-за того, что я проигнорировала его приказ прекратить копать под Коннелли, или из-за того, что поставила себя под угрозу.
Думаю, оба варианта.
Хриплый всхлип привлекает мое внимание. Официантка помогает девушке, дергая ее за руку и натягивая ей на плечи разорванный топ. Один взгляд на них, и я понимаю, что в полицию об этом инциденте никто не сообщит. Проститутка не хочет иметь дело с правоохранительными органами, как и работники бара.
Здесь закон считается большим врагом, чем насильники.
Я пытаюсь сосредоточиться на своем выражении лица, чтобы оно было похоже на испуганное, как и у двух других женщин. Хотя я знаю, что мне не одурачить Коннелли, но я должна продолжать играть свою роль, пока точно не буду уверена в том, что произойдет дальше.
