К последним могиканам, еще придающим значение такой мизерной сумме, как сто лир, принадлежит и единственная тетка Марианны, тетя Карла, или Карла Трабальо, по мужу — Йори, вдова. Кладбище в Музокко она посещает не в день поминовения усопших, как все, а накануне. «Мы, матери, — говорит она, имея в виду мадонну, — всегда поймем друг друга. Я ей говорю: пусть уж ублажит и этих субчиков, от которых мы столько натерпелись». (Она имеет в виду проделки покойного мужа, чьи останки, как сказано в эпитафии, покоятся здесь согласно его предсмертной воле). «Пусть и ему найдет местечко среди праведников, хотя бы где-нибудь на задворках». (Очень уж ей не хочется вдовствовать и на том свете.)
Торговцам цветами — и тем, что расставили свой товар на лотках, и тем, что приехали на грузовичках и фургонах прямо из питомника, — Карла Трабальо уже примелькалась.
— Глянь-ка, кум, вон опять та дамочка, что всегда является накануне!
— Эй, Лояконо, она на тебя нацелилась!
Карла Трабальо: — Он еще не родился (она имеет в виду младенца Христа), а обиралы уж тут как тут!..По мне, он все не так сделал. Лучше бы не погибал на кресте (он же не то, что мы, смертные, — мог выбирать!), а остался бы стоять в дверях храма in secula seculorum[8] с метлой в руках.
Ее сестра Аделе: — Вечно ты всех критикуешь! Христос и тот, по-твоему…
— Главное, честных людей гонят (она имеет в виду подпольных, беспатентных, охотно сбавляющих цену — лишь бы распродать поскорее), а эти жулики шуруют в открытую, на глазах у полиции, и хоть бы что!
Марианна: — Всего-то надо с десяток гвоздик… Лучше сэкономь на чем-нибудь другом.
— Как ты можешь так говорить?! Экономить на цветах для мужниной могилы? Эх, доченька, сразу видно, что ты еще ничего в жизни не видела. Аделе жмут туфли — сил нет терпеть.
— Тогда заплати ему, сколько просит. Может, они и в самом деле с побережья приезжают, тогда одна дорога, знаешь, во сколько обходится…
— Молодой человек, отдавай вот эти шесть белых и те шесть бело-розовых за триста пятьдесят. Триста пятьдесят — ни нашим, ни вашим.
— Мне, дорогая синьора, вашего не надо.
— Нет, вы только послушайте! Что ж ты мне свои цветы бесплатно, что ли, отдаешь?
— А что? Забирайте. Мне вашего не надо. Берите!
— Час от часу не легче! Зачем же так… Что я, нищенка?!
Тетя Карла не унимается и все ворчит, ворчит. Входя в кладбищенские ворота с одиннадцатью гвоздиками, выторгованными за триста двадцать лир, и целым пучком декоративной травы в придачу (букет упакован по всем правилам, в вощеную бумагу; видны только концы стеблей, засунутых в воронку из фольги).
