- Это какие же новые причины возникают после рождения ребенка? – сухо поинтересовался Клей.
- Люди не любят эмбрионы, но люди любят детей. И испытывают желание их защищать. Мы запрограммированы на это эволюцией79. Это у нас в генах80. Соответственно сама мысль о том, что ребенку может быть причинен вред причиняет нам страдание.
- Эмбрион — это тоже ребенок, - возразил Клей.
- Но эмбрионы не расхаживали среди людей в каменном веке. У нас нет никаких генетических предпосылок к тому, чтобы заботиться о них. А вот к детям отношение иное. Младенческие пропорции тела (большая голова, пухлое тельце, коротенькие ручки и ножки) и черты лица (большие глаза, например) вызывают у нас умиление. И, как я уже говорил, желание защитить это милое создание. Даже у тех, кто сам еще не имеет детей. Причем подобное умиление распространяется также и на вещи, которым знающие об этом дизайнеры специально придают инфантильные черты81. Так что, с одной стороны, рожденный ребенок уже не нуждается эксплуатации тела матери без ее согласия, плюс выходит из состояния похожего на анестезиологический сон, а с другой люди, причем не только его родители, испытывают к младенцам сильные генетически обусловленные чувства и потому готовы идти на жертвы и платить больше налогов лишь бы их защитить. Так что считать ребенка человеком, хотя и не обладающим, разумеется, всей полнотой прав взрослого, именно с момента рождения было бы вполне разумным ходом.
- Я испытываю к эмбрионам то же чувство любви, что и к уже рожденным младенцам, - безоговорочно заявила Пира Сонг, о которой адвокаты в пылу спора, казалось, совсем забыли, - Так что ваше утверждение, господин Перуччи, совершенно ложно.
- В самом деле? – Перуччи с интересом взглянул на писательницу, - В таком случае у меня есть для вас сюрприз, - он поманил пальцем своего помощника и тот, быстро подойдя, передал ему в руки небольшой пластиковый бокс. Держа его в руках, адвокат встал со своего кресла и уселся на диванчик рядом с Пирой, - Вы действительно уверены, что для вас нет разницы между эмбрионом и ребенком? – снова спросил он.
- Абсолютно!
- Тогда подержите это пожалуйста, - и Перуччи мгновенно, словно фокусник, открыв бокс, сунул в руки писательнице нечто студенистое, с кровавыми прожилками внутри и напоминающее маленького извивающегося и пульсирующего полупрозрачного червяка с боковыми отростками.
Пира не сразу осознала, что у нее в руках. Но через мгновение, она отшвырнула это нечто от себя, и оно с глухим шлепком шлепнулось на пол. Писательница зашлась в визге, суматошно вытирая руки о свое платье.
