Потому что это не могло остаться незамеченным для Синдиката.
Однако нет.
И если бы не сверхдоза стимулятора, то он бы так и не выбрался из этого дерьма.
Лангелан стоял, прислонившись к шершавой неровной стене. Напротив располагалась аптека — в неоновой вывеске горела одна-единственная буква словно последний солдат погибшего взвода. Через два квартала должен быть пансион Йельсен. Света над входом не было.
Ничего.
Он вернется к Фиолетовому дому — и на этот раз попадет внутрь. Обязательно: потому что теперь игры кончились. Теперь все будет очень серьезно. Но сперва необходимо заглянуть в свой номер. Эти два квартала дались нелегко. Когда он подошел к знакомому подъезду, пальцы его рук совершенно окоченели, и ему пришлось дышать на них, прежде чем достать из кармана ключ. Холл был совершенно пуст — на сей раз действительно пуст.
Лангелан поднялся на второй этаж, пересек лестничную клетку, освещаемую болезненным оранжевым светом ночного плафона, и подошел к двери, которую украшала табличка с номером "9". Цифра сейчас едва угадывалась. Он недолго постоял перед входом. Его вдруг вновь охватило чувство абсолютной и необъяснимой уверенности, что дверь не заперта.
Но быть этого не могло.
Даже если убийство копа уже обнаружено (в чем он весьма сомневался), полиция не имела времени выйти на него. Легавые вряд ли успели даже наметить круг подозреваемых. И это значит… Это значит, что номер закрыт на два оборота, — как он его и оставил несколько часов назад. Теперь тот момент представлялся далеким, как юрский период.
Не заперта.
Лангелан повернул ручку, дверная створка легко подалась, словно приглашая его за собой. Бесшумно он извлек свой "люгер".
…На стене выключатель. Вспыхнул свет — пожалуй, излишне яркий. Он оглядел комнату — еще и еще раз, словно механический заяц, у которого никак не кончался завод. Комната была чисто убрана.
И совершенно пуста.
Нигде ни соринки; из-под покрывала выглядывал край простыни, застеленной особенным образом. На миг Лангелан подумал, что в темноте коридора зрение подвело его. Потом он посмотрел на платяной шкаф.
Лакированную поверхность, словно оспинки, покрывали следы уколов.
Это был его номер.
И вместе с тем уже нет. Номер, подготовленный для нового постояльца. И здесь не было вещей. Его сумки.
Исчезли вообще все следы его пребывания в пансионе.
Это было необъяснимо. Но тем не менее это было именно так.
Лангелан убрал пистолет, радуясь, что никто сейчас не видит его лица… никто из своих. Он повернулся к выходу, и внезапно волна боли захлестнула затылок — и отступила, оставив после себя мгновенную слабость и неприятное, давящее ощущение в желудке.
