— Приготовь нам что-нибудь.
— Лед класть?
— Обязательно.
Диана вышла. Деснос проводил ее взглядом.
— Дрессированная сучка.
Суров побагровел. С огромным усилием он подавил всколыхнувшуюся ярость.
— Тебе лучше убраться отсюда!
Деснос отвалился на спинку кресла.
— Да ладно, не дергайся, — сказал он, — уйду, когда нужно будет. И не гляди на меня так влюбленно — я сегодня не за деньгами.
Суров уставился в темные глаза грека и вдруг почувствовал приближение необъяснимой угрозы; что-то мрачное и тяжелое надвигалось, но вряд ли лишь Деснос тому был причиной. Сдавило грудь. Суров выругался про себя. Не хватало еще!
— Да? — спросил он. — Не за деньгами?
В соседней комнате слышалось звяканье стекла. Диана готовила напитки.
— Лангелава погиб, — сказал Деснос. — Ты знал об этом?
— Нет.
— Полтора месяца назад. Я думал, ты слышал.
— Я не слышал. Как он погиб?
— Разбился на спортивном Яке. Когда летал в свою нору. У него была нора — дом, несколько гектаров леса, даже аэродром. Только я не знал где. Он это всегда скрывал, от всех.
— Да, верно. А что случилось с самолетом? — Суров посмотрел на дверь, за которой скрылась Диана. Что-то долго она возится.
— Зацепил шасси за дерево при посадке. Он ночью садился. Наверное, не заметил. Странно. Наверняка тысячу раз это проделывал. Он обожал летать.
— Ты специально приехал, чтобы это сообщить? — Суров сцепил перед собой пальцы. Липкий пот покрывал виски и шею; он чувствовал нараставшую тревогу, но никак не мог понять, в чем дело.
Вошла Диана, в том же халате, босиком, и поставила перед ними поднос. Вопросительно посмотрела.
— Ты можешь идти, дорогая.
Деснос снова ухмыльнулся. Он молча покачивал бокал в руке, разглядывая напиток. Выражение его лица не понравилось Сурову. Что-то скрывалось за этим молчанием.
— Ты откуда узнал про Лангелаву?
— Звонил иногда ему в офис, — медленно, словно нехотя, сказал грек. Без нужды, так просто.
Суров понимающе хмыкнул.
— Нет, — Деснос покачал головой. — Лангелава ничего не давал мне. Да я бы от него и не взял… — Он снова помедлил. — Мне его секретарша сказала.
— Понятно. Значит, разбился, — Суров поставил бокал на поднос. — Что ж, это случается иногда. Жаль.
Деснос исподлобья взглянул на него:
— Это не все. Ромин пропал.
Суров насторожился:
— То есть?..
— Пропал вот. Три месяца ни слуху ни духу. А уж с Роминым мы виделись часто.
— Его семья?
— Что семья? Я же говорю — три месяца никто ничего. Уехал однажды, и все.
— Не нашли?
— Нашли, — сказал Деснос с какой-то странной, не своей интонацией. На той неделе. Машину сперва обнаружили. Стояла на берегу озера, брошенная.
