— А как же Игорь? Он, я вижу, в обновке…
— Никакая это не обновка, — сообщил Дружинин. — Это, можно сказать, секонд-хенд. Это мы с Катей еще днем купили, до твоего возвращения от Орлова. Заглянули к портному, сделали заказ на сюртук. Там я и приметил эту тужурку — ее какой-то инженер заказал, да заказ не взял. А я согласился.
— Но тебе так нельзя! — предупредила Катя. — Ты статский советник, у тебя все должно быть самое лучшее!
— Вот еще забота! — в сердцах воскликнул Углов. — Того нельзя, этого нельзя… Просто бедствие какое-то! Еще этот портной… Делом будет некогда заниматься! Кстати, о деле. Ну-ка, Игорь, расскажи, как прошел твой визит к Енохину.
— Может, сначала все-таки выпьем? — сказала Катя. — За новоселье, за начало работы…
— Ладно, если по бокалу, то пусть, — разрешил Углов. — А потом — отчет!
Дружинин, как человек, отвечающий за матчасть, откупорил шампанское. Выпили, закусили, и Дружинин начал свой отчет:
— С Енохиным все прошло успешно. Моя легенда о расследовании, которое нам поручил провести новый Государь, сомнений не вызвала. Однако профессор сразу заявил, что не верит ни в убийство императора, ни в его самоубийство. «Неправильное лечение — вот и вся причина» — так он мне заявил. По его мнению, Николай умер от крупозного воспаления легких. Причем до этого, в начале февраля, он перенес еще и простуду — или, как бы мы это назвали, ОРВИ. И все на ногах. «Если бы на месте Мандта был врач более опытный и меньше опасающийся вызвать монарший гнев, — заявил мне профессор, — он бы настоял на безусловном покое. И это могло бы спасти больного». Впрочем, Енохин согласился, что отравление могло иметь место. У меня здесь записано… Да, вот здесь: «Была некая странность в том, как протекала болезнь Государя. Несколько раз наступало улучшение, но каждый раз после этого следовал новый приступ. Это не характерно для воспалительного процесса, который протекает непрерывно». Вот, собственно, и все. Как ты и велел, я все показания записал.
— Хорошо, — кивнул Углов, отодвигая тарелку. — Диспозиция на завтра следующая. Я с утра отправлюсь к этому треклятому портному — без этого, я чувствую, не обойтись, а то совсем запалиться можно — не ровён час, разоблачат. А ты пойдешь во дворец и там побеседуешь со слугами, которые окружали покойного. Вот список, который составил Мандт. Поговорить нужно с каждым. А особое внимание обратишь… Вот, смотри, вот эти двое: денщик Петр Возняк и младший лакей Григорий — фамилию Мандт не знал.
