– Пожалуйста, предоставьте его мне. Я выясню, что с ним произошло.
– Хорошо, сделай это, – серьезно кивнул он и предложил руку тетушке: – Пойдемте, синьора, нам лучше удалиться.
Капулетти, дабы не отставать от Монтекки ни в чем и продемонстрировать преданность и послушание герцогу, тоже поспешили попрощаться. Герцог еще задержался, но в конце концов ушел и он, забрав большинство своих солдат с собой, но несколько из них остались и смотрели вокруг внимательно и серьезно.
– Что здесь произошло? – спросил Ромео, озираясь и с ужасом глядя на хаос, царящий вокруг. – Хотя погоди, дай я угадаю: это была схватка между двумя несчастными семьями.
– Я не ранен, – сказал я. – Спасибо тебе за беспокойство.
– А ты никогда не бываешь ранен, – задумчиво произнес он. – Это произошло почти сразу после того, как я вас оставил?
– Почти сразу.
– А кажется, прошло много часов… время в печали тянется долго… мой отец был здесь?
– Да, был. – Я покачал головой. – Я понимаю, что глупо спрашивать, – но какая такая печаль переполняет твои часы?
– Отсутствие того, наличие чего делает время быстротечным.
Разумеется, я знал, куда он клонит.
– Любовь?
– Отсутствие.
– Отсутствие любви?
«Пожалуйста, – думал я, – пусть это будет так, пусть он будет разочарован, потому что иначе он в конце концов доиграется со своими глупыми чувствами...»
Но нет. Мой кузен никогда не сдавался.
– Отсутствие любви с ее стороны в ответ на мою любовь…
Он опять взялся за свое. Да, он хотя бы не называл Розалину по имени, но вся эта восторженная чушь, которая слетала с его губ, вызывала во мне жгучее желание избить его до полусмерти. Он знал, что это невозможно, знал, что это бессмысленно, – и все же упорствовал. Я же вынужден был выслушивать его жалобные бредни, понимая, что броситься на собственного кузена с кулаками прямо здесь, на глазах у всех, было бы верхом глупости.
Но когда Ромео все же попрощался со мной и мы встретились глазами, он произнес:
– Ты не сможешь заставить меня забыть о ней.
В этот момент я готов был забыть о благоразумии и все-таки врезать ему как следует.
Он уходил, всем своим видом демонстрируя любовь и печаль, я пробормотал:
– Клянусь, я выполню свой долг – или умру.
И я действительно имел это в виду – каждое слово: я должен заставить его забыть. Во что бы то ни стало.
После кровавого побоища в Вероне установился обманчивый, шаткий мир. Наемники Капулетти все так же группами фланировали по улицам в своих красных одеждах, наши люди делали то же самое, но на других улицах, стараясь держаться на расстоянии друг от друга. И только женщины наших кланов пересекались и сцеплялись друг с другом совершенно безнаказанно – и хотя их схватки не были похожи на войну, они все-таки были не чем иным, как войной. Я достаточно знал женщин, чтобы понимать: почти все, что они делают, изящно или нет, – все это направлено на укрепление своих позиций или положения семьи. Девушки и женщины из знатных семей тоже были своего рода солдатами – только оружие у этой армии было иное: очарование, красота и коварство.
