Колтрен радовался, видя, что его спутник поддается очарованию гор и лесов. Теперь им оставалось объехать вокруг основания Скалы Художников, пересечь Элдербранч и подняться на холм, и Гори увидит ушедшее из его рук наследство предков. Каждый утес, мимо которого он проезжал, каждое дерево, каждый кусочек дороги были ему знакомы. Хотя он и забыл о лесах, они волновали его теперь, как мелодия старой колыбельной песни.
Они объехали скалу, спустились к Элдербранчу и остановились там, чтобы напоить лошадей и выкупать их в быстрой воде. Направо была железная ограда, которая образовала здесь угол и тянулась потом вдоль реки и дороги. Она окружала старый фруктовый сал усадьбы Гори; дом был еще закрыт гребнем крутого холма. За оградой высоко и густо росли бузина, сумах и лавровые деревья. Услышав шорох в ветвях, Гори и Колтрен подняли глаза и увидели длинное, желтое волчье лицо, смотревшее на них поверх решетки светлыми, неподвижными глазами. Голова быстро исчезла; ветки кустов закачались, и неуклюжая фигура побежала, виляя между деревьями, через сад вверх, к дому.
- Это Гарви, - сказал Колтрен, - человек, которому вы продали усадьбу. Он, несомненно, помешанный. Я несколько лет назад засадил его за незаконную торговлю спиртным, хотя и считал его невменяемым... Что с вами, Янси?
Гори вытирал себе лоб, и лицо его помертвело.
- Я тоже вам кажусь странным? - спросил он, пытаясь улыбнуться! - Я, только что припомнил еще кое-что. Алкоголь почти испарился у него из головы. - Теперь я вспомнил, где достал эти двести долларов.
- Бросьте думать об этом, - весело сказал полковник. Мы потом вместе подсчитаем ваши капиталы.
Они отъехали от ручья, но когда добрались до подножия холма, Гори снова остановился.
- Вы когда-нибудь подозревали, полковник, что я в сущности очень тщеславный человек? - спросил он. - До глупости тщеславный во всем, что относится к моей внешности.
Полковник нарочно отвел глаза от грязного обвисшего полотняного костюма и потертой шляпы Гори.
- Мне кажется, - ответил он, недоумевая, но стараясь говорить ему в тон, - что я действительно помню одного молодого человека, лет двадцати, в самом модном костюме, с самыми приглаженными волосами и на самой шикарной верховой лошади в округе.
- Совершенно верно, - подхватил Гори, - и это сохранилось у меня до сих пор, хотя оно и незаметно. О, я тщеславен, как индюк, и горд, как Люцифер Я хочу попросить вас снизойти к этой моей слабости... не отказать мне в одном пустяке.
