Предложение показалось разумным: жилье, обслуживание, за здоровьем следят, да еще и денег дадут! Балованная, выросшая в тепличных условиях, она не представляла, как жить одной, тем более в чужом, незнакомом мире. И в своем бы не справилась: понятия не имела, как ухаживать за малыми детьми.
– Согласна, оформляйте! – решилась Катя.
Все шло хорошо. Иногда на ум приходило – а не слишком? Но она откидывала дурные мысли. Свежий воздух, заботливый персонал, о быте думать не надо, знай, занимайся ребенком. Анечка всегда при ней, развивается прекрасно, доктора хвалят.
И тут лечащий врач, будто промежду прочим, объявила, что некоторое время им придется пожить в аппарате. Катя напряглась – мало им ежедневных процедур да анализов! Врачиха лишь фыркнула – приказы не обсуждаются.
Возмущенная, Катерина дошла до директора… вернее, добежала, хитростью проникнув на управленческий этаж. И получила разъяснение, красноречивее некуда: неделю карцера без права видеть ребенка. Дали понять о ее месте в этой жизни. Вот он, бесплатный сыр…
Урок она восприняла правильно: к аппарату пришла послушной мамой, ведя за руку Аню. Через полмесяца ребенку исполнится три года – надеялась, к дню рождения дочери их выпустят.
– Входите! – радушно распростер объятия оператор, облаченный в синий комбинезон. – Располагайтесь, теперь это ваш дом.
– Ой, сколько игрушек! И огонечки крутятся! – пришла в восторг Аня.
Мать восторга дочери не разделила: никакая радуга из «огонечков» не заменит солнца. Сооружение без единого окна и под землей – жуть! Федин звездолет хоть парил в воздухе, а этот – плавал в воде. Как есть батискаф. Батискаф не может быть домом! Катерина сжала в возмущении кулаки. И разжала: противиться бесполезно – сзади мордовороты.
– Не бойтесь вы так, все будет в порядке! – подбодрил ее оператор.
– Ага, в порядке. Фингал откуда – на угол напоролись? – усмехнулась она язвительно. – Работнички…
– Здесь инструкции, – не повелся он на ее саркастический выпад. – Изучите, там много полезного. Специально для вас собирал, старался. Желаю хорошо провести время!
Помог закрепиться в кресле – одном на двоих, большом и вместительном. Скафандры, сказал, свое отжили, их роль перешла к креслам. Помахал на прощание и активировал оболочки. Одна отсекала складской угол с вещами, другая, причмокивая и хлюпая, окружала кресло, вырастая из его основы.
За оператором плавно опустилась мощная дверь.
«Гады, хоть бы слово сказали – в будущее, что ли, отправляют? Словно куклами распоряжаются, разве можно так?!» – клокотала душа. Хотелось выть, крушить и ломать. Но она притушила агрессивные желания и выжала на камеру улыбку: разлучат с ребенком, глазом не моргнут. Поехали!
