– Да, весь внимание. Я полковник Громов.
– Пена дрейфует вверх. Понял меня, полковник? Повторяю, пена дрейфует вверх.
– Но как же так, – пробормотал Громов растерянно. – Почему не вниз? Или хотя бы вбок?
– Я сказал – пена – дрейфует – вверх. Я так хочу. В полном сознании. Без давления извне. Деточка, стой, где стоишь, и не вздумай бросать нож, пока дверь не опустят.
Ну да, то же самое внушал ей и Михаил – ни при каких раскладах не отводить нож от горла. Катерина таращилась в камеру, побелевшими пальцами сжимая оружие. Пена какая-то… при чем тут пена? А-а, ведь это ж они четверо полетят вверх – пеной над океаном жизни. Похвалила себя за догадливость. Опять матрешечные полупрозрачные оболочки одна в другой, теснота… Господи, да хоть селедками в бочке, лишь бы не в батискафе! А заложник попался что надо – понимающий. Борода, усы, длинные волосы – монах?
– И что нам делать? – обескураженно спросил полковник.
– По плану работайте, что делать им… – проскрипел дед. – Объявляйте часовую готовность!
– И оператора отпустите! – встряла Катерина, ощерившись, словно пантера. Она надеялась, что выглядит именно так – дикой черной пантерой.
– Да, оператора отпусти. И проследи, чтобы против него не включили санкции. Место оплачено, пассажиров беру с собой. Так и запиши – они не террористки, а мои сопровождающие. Все. Включай отсчет.
– Отсчет включай, вам сказали! Пена дриффуит верх! – крикнула Анечка и заливисто захохотала. Чисто колокольчик – тоненько, резко и громко.
В управление с грохотом внесся генерал.
– Прошу повторить пароль! – рыкнул в микрофон.
– Ребенок, давай вместе, – предложил пациент. И они в два голоса продекламировали: – Пена дрейфует вверх!
– Как хотите. Воля клиента для нас закон! – смирился с неизбежным генерал. И когда успели снюхаться? – Объявляю часовую готовность. Опустить двери и запаять!
Характерный скрежещущий звук показался Катерине музыкой – наконец-то… хоть нож положит. Неуютно в образе террористки.
– Помещение приведите в порядок, – подсказали из рубки управления, – вещи в отсек верните!
Мать будто не слышала – застыла каменным изваянием, привалившись к стене.
– Мам, ты чего? Опять болит? Таблетку пила?
– Погоди, дочь… дай в себя прийти.
– Очухивайся, я сама приберу!
Катя принялась носить вещи от двери обратно, в складской угол.
На негнущихся ногах Елена Петровна приблизилась к заложнику.
– Витя? – спросила вдруг охрипшим голосом.
– Так точно, Виктор Чудов.
– Чудов… ой ли?
