— Что вы хотите от ребенка?
— Правду. Он врет насчет того, что разговаривал с Джеромом Клиффордом до того, как тот застрелился. Мы знаем, что мальчишка побывал в машине. Может, я и не виню его за то, что он врет. Он же ребенок. Испугался. Но, черт возьми, нам необходимо знать, что он видел и слышал.
— Что, по вашему мнению, он видел и слышал?
Труманну вдруг представились все кошмарные объяснения по этому поводу с Фолтриггом, и он в изнеможении прислонился к стене. Именно поэтому он так ненавидел юристов — Фолтригга, Реджи, того следующего, который попадется на его пути. Они так усложняли жизнь.
— Он вам все рассказал? — спросил Труманн.
— Наш разговор сугубо конфиденциален.
— Знаю. Но ведь вы понимаете, кто такой был Клиффорд, и кто такие Мальданно и Бойд Бойетт? Вы же знакомы с этим делом?
— Утром прочла в газете. Я следила за делом по газетам Нового Орлеана. Вам, ребята, нужен труп, верно?
— Можно и так сказать, — заметил Труманн с другого конца стола. — Но сейчас нам необходимо поговорить с вашим клиентом.
— Я подумаю.
— И когда вы решите?
— Не знаю. Вы, ребята, днем заняты?
— А в чем дело?
— Мне надо еще поговорить со своим клиентом. Давайте встретимся у меня в конторе в три часа. — Она взяла портфель и спрятала туда магнитофон. Было ясно что встреча окончена.
— Пленка останется у меня. Пусть это будет наша маленькая тайна, а?
Мактьюн согласно кивнул, понимая, что она еще не кончила.
— Если мне от вас, ребята, что-нибудь понадобится, например, правда или честный ответ, я надеюсь, что их получу. Если еще раз соврете и я вас поймаю, я воспользуюсь этой пленкой.
— Это шантаж, — сказал Труманн.
— Совершенно верно. Валяйте, предъявляйте мне обвинение. — Она встала и взялась за ручку двери. — До трех, ребята…
Мактьюн пошел за ней.
— Э-э… послушайте, Реджи, тут есть один человек, так он, очевидно, захочет присутствовать при встрече Его зовут Рой Фолтригг, и он…
— Мистер Фолтригг в городе?
— Да. Вчера приехал. И он будет настаивать, чтобы присутствовать на встрече у вас в конторе.
— Ну и ну. Какая честь! Что ж, пригласите и его.
История самоубийства Клиффорда на первой полосе «Мемфис пресс» целиком принадлежала перу Слика[3] Мюллера, старого полицейского репортера, который вот уже тридцать лет занимался делами полиции и преступлениями в городе. Настоящее его имя было Альфред, но никто этого не знал. Даже мать называла его Сликом, но и она не могла припомнить, откуда взялась эта кличка. Три жены и сотни подружек звали его Сликом. Он не слишком хорошо одевался, не закончил средней школы, не имел денег, Господь наградил его заурядной внешностью и средним ростом, ездил он на обычном «мустанге», не мог себе позволить взять женщину на содержание, и трудно было понять, за что его прозвали Сликом.
