— Вот как ты заговорила, маленькая шлюшка, — сквозь зубы процедил рассвирепевший король. — А твоя сестра уверяла меня, что ты с нетерпением ждёшь удовольствия, которое только я один и могу тебе дать. Разве не так?
Ты что забыла, как ублажала меня раньше? Как ложилась под меня и раздвигала ноги по первому моему требованию? И не только под меня, ты даже друзей моих ублажала, чтобы сделать мне приятное. Забыла? Так я тебе напомню, дерзкая девчонка. Сейчас отделаю тебя так, что ты три дня не встанешь на ноги.
И он пошёл на неё, раздвинув руки и злобно улыбаясь. Мария похолодела от ужаса, но всё же, когда Франциск подошёл к ней вплотную, изо всех сил оттолкнула его от себя, прошипев ему в лицо:
— Лучше умереть, чем снова впустить вас в своё тело, милорд король. Мне противно вспоминать о том, что было когда-то.
Франциск опешил. Лицо его побледнело, глаза горели диким огнём, напоминавшим адское пламя. Губы его скривились в жестокой усмешке, и он ударил стоящую перед ним женщину, ударил сильно. Мария упала, а он подошёл и несколько раз пнул ногой поверженное тело. Потом повернулся и пошёл к двери. На пороге оглянулся.
— Ты ещё пожалеешь об этом, шлюха, — сказал жёстко и очень зло, — я завтра же расскажу твоему королю и всем его приближённым во всех подробностях, как именно ты ублажала меня и что делала по моему желанию.
Франциск ушёл, а Мария лежала на полу, куда он её бросил, и горько рыдала. Вот чем обошлись ей бессердечие отца и злобная жестокость сестры! Она была уверена, что разъярённый Франциск просто убьёт её. Но даже под страхом смерти она не могла позволить осквернить свою единственную настоящую любовь прикосновением это чудовища.
Здесь и нашёл её взволнованный Стафф, который живо сообразил, зачем ему дали это никому не нужное задание, и поспешил к своей любимой. Он бросился к ней, поднял её на руки и заглянул в опухшее заплаканное лицо, ожидая услышать самое страшное. Мария взглянула ему в глаза:
— Нет, я не далась ему, любовь моя. Но он побил меня и наговорил кучу гадостей.
Стафф был вне себя. Самым большим его желанием сейчас было найти этого подонка в короне и голыми руками свернуть ему шею. И ещё ему очень хотелось свернуть тонкую шейку этой бездушной стервы, почти что королевы, развлекающейся играми с монархом и ни во что не ставящей родную сестру. Её семейка вообще вызывала у него чувство гадливости. Но пришлось взять себя в руки и заставить успокоиться. Он много лет преуспевал в этом, и никто не знал, какой огонь бушует в груди этого исполнительного и всегда весёлого приближённого короля Генриха.
