— Читай, Врибезриску!—тоскующим голосом произнес он, когда секретарь остановился, чтобы откашляться.
— «К...княгиня...» кха, кха! — сипло пробормотал Врибезриску,— «княгиня Аменогамия Гонореску, урожденная принцесса Пидхвист, проходя мимо японской вазы синьора Лучелио, спросила, сколько стоит, и, по словам кастеляна замка, опустила вазу себе в карман, посмотрев во все стороны. Это и было, причиной знаменитого, иска Лучелио к Гонореску, поданного четырнадцатого дня января месяца, года...»
— Пропусти!
Секретарь быстро моргнул красными веками и пропустил две-три страницы семейной хроники и родословной великих князей Гонореску, служившей единственным чтением для последнего отпрыска этой фамилии.
— «Князь Горностай Гонореску, старший в роде,— засипел секретарь,— любил подшучивать над молодыми поселянками, встречая их где-нибудь поблизости замка. Очевидны свидетельствуют, что князь Горностай при виде оных отменнее всего любил расстегнуться и приступить к...»
— Парле франсе!
Но несчастный секретарь не успел перевести образ действий Горностая на французский язык, отчего означенный образ, несомненно, немала бы выиграл. В дверь спальни раздался сильный стук, и, не дожидаясь разрешенья, толстый, огромный человек с обвислыми щеками, не похожий ни на мужчину, ни на женщину, в длинном кафтане, повязанном капуцинским ремешком, ввалился к почивающему князю.
— Князь, — начал он бархатистым голосом отдуваясь и вытираясь, как прачка, только что разогнувшая спину,— приказано—сделано. Девка сцапана. Прикажешь ввести сюда, или в девичник?
Гонореску глубокомысленна почесал нос.. Он был недоволен. Он не любил вмешательства, в свои частные дела и в глубине души надеялся, что распоряжение американца, навязавшего ему рьяную венку, останется невыполненным.
— В девичника у нас сорок две штуки, — пробормотал ом сердито. — Норма для порта. Ковейта заполнена. Есть вакансия на Константинополь низшего разряда, для носильщиков и звонарей. Отправьте ее туда.
Толстяк повернулся, чтобы выйти.
— Насколько могу судить, князь, она еще девушка! — проговорил он уже у дверей.
Князь подпрыгнул на кровати, как карась:
— Болван! Девушка? В три часа ночи, Вена, окраина, тротуар, — девушка! Веди ее сюда, если не хочешь, чтобы я перевел тебя ® лиловую ливрею!
Лиловая ливрея была самой низшей должностью у князя Гонореску, предназначенной для опрыскивания и укладывания в кровать его брюк. Жирный человек свирепо надулся, лицо его так и посинело от кровной обиды, и он раз сто ущипнул и оцарапал несчастную Минни Гербель, втаскивая ее в княжескую спальню.
