– Вадим, – к костру подбежал Самород.
Варяг выглядел странно, в глазах беспокойство, а в душе какое-то непонятное смятение. Я сразу же подобрался, приготовился к неприятностям.
– В чём дело?
– От Громобоя гонец прибыл, говорит, что Вартислав в беду попал.
– Где гонец?
– Он ранен. Его сейчас перевязывают.
– Веди.
Мы прошли на другой конец нашего лесного лагеря, где около тракта стояли повозки, их было полтора десятка, и здесь обнаружили молодого варяга из дружины моего зеландского соседа Громобоя. Воин был тяжело ранен. Его левый бок сильно располосован, гонец тяжело дышал, один из волхвов Яровита осторожно промывал его рану резко пахнущей настойкой.
Я присел перед парнем на корточки и щёлкнул перед его глазами пальцами. Варяг сфокусировал свой взгляд на мне и прохрипел:
– Сокол, я от Гудима Громобоя…
– Это понятно. Что он велел передать?
– Вартислав попал в окружение…
– Как?
– Вчера он взял замок на правом берегу реки Траве, который переправу стережёт, уйти не успел, его обложили…
– Германцев много?
– Точно неизвестно… Но не меньше трёх тысяч… Командует католиками имперский граф Сигурд Плитерсдорф…
– А как Громобой о беде Вартислава узнал?
– За отрядом Вартислава шли наши разведчики… Они обо всём и доложили…
– Что предлагает Громобой?
– Сообща разбить католиков… Собраться утром под замком и атаковать крестоносцев с тыла…
– А ты как ранение получил?
– Мчался к вам и на меня пардус бросился… Я от зверя отбился, но и он меня попятнал… Конь сбежал, но хорошо, что я уже рядом с вами был… Дозорные подобрали…
Гонец замолчал, а волхв махнул мне рукой – уходи. Я ещё раз посмотрел на раненого воина, который пострадал от дикого хищника, и, направляясь в центр лагеря, задумался:
«Так-так, наш пострел, который везде поспел, лихой Вартислав Никлотинг, решил проявить инициативу, захватил вражеский замок, надо сказать, очень хороший, и перекрыл дорогу Гамбург – Любек. Однако его подловили, и теперь княжича надо выручать. У Вартислава четыреста пятьдесят конных дружинников, у Громобоя – триста пятьдесят, с Векомировичем, который неподалеку, триста, и у меня одиннадцать сотен. Итого против трёх тысяч германцев графа Плитерсдорфа, о котором известно, что он активный вояка и знатный боец, двадцать две сотни славян. При этом, конечно, можно отскочить от общего дела в сторону, мол, занят штурмом Дунборга и захватом цистерцианцев. Но товарищи, с коими я немало прошёл, этого не поймут. Опять же Громобой в любом случае постарается выручить своего воспитанника, за которого до сих пор нёс ответственность. Так что, как на сложившуюся ситуацию ни посмотри, надо бросать все свои дела и отправляться на соединение с бодричами. Мы как раз между рекой Брамау и загибающейся к северу Траве, расстояние до захваченного Вартиславом замка километров двадцать по прямой, и тракт рядом, значит, к утру будем там. А цистерцианцами и тамплиерами пусть волхвы Святовида занимаются, у них для этого дружина витязей имеется, которая без дела скучает. Пошлю им голубя, и нехай работают».
