— А может, это болезнь сказывается. Я позвоню вам вечером? Курт кивнул раньше, чем понял, что это продолжение беседы о «всесторонней помощи», и, недовольно фыркнув, направился к машине. Не успел он дойти, как из джипа вылез Эф, прижимая к себе пленку.
— Эм, ну… — протянул бензомастер. — Я тут…
— Ничего не говори, — отмахнулся Курт. — Он на тебя похож.
— Надо же, а я хотел сказать — на тебя. Курту захотелось в него чем-то кинуть, но под рукой ничего не нашлось, поэтому ему оставалось только мрачно проследить за тем, как Эф расстилает на пассажирском сидении свою пленку и усаживается. Священник свернулся на заднем сидении и трясся от тихого хрипящего кашля. В городе все давно переболели всеми простудами, и никому это не понравилось, так что почти все время в обычный прием пищи обязательно был включен прием иммуноукрепляющих порошков и таблеток.
Курт не был исключением. Врачи же у них в основном занимались обморожениями — это если патрульным удавалось найти еще живого человека, которого буря застала по дороге домой. Случалось такое нечасто, но все-таки случалось. На домах всех врачей были нарисованы или приклеены красные кресты. Точно такие же знаки (то есть другие, но по тому же принципу) можно было увидеть на домах патрульных и представителей риксдага. Только в случае с ними это был черный масляный круг или белый треугольник. Кто выбирал символы — Курт не знал, но очень радовался, что черные круги очень часто сливаются с темными стенами домов, а вот красный крест видно издалека. Курт постучал в дверь кулаком, попинал ботинком. Наличие света в доме, конечно, никак не говорило о том, что в нем есть живые люди, но в это ему хотелось верить. Наконец-то дверь распахнулась. На пороге стоял взъерошенный медик, босой, завернутый в теплый халат. С улицы к двери дома вел небольшой коридор, поэтому он не сильно мерз, но все равно ежился, ощущая холод, идущий от куртки Курта.
— Ойген, мать твою, я уж подумал, что ты умер. Ойген проморгался, подслеповато прищурился и наконец-то различил Курта в коридорной тьме.
— Могу сказать то же самое про тебя, — медик зевнул. — Но рад, что это не так. Что случилось?
— У нас тут сын божий, больной пневмонией, — Курт покрутил рукой в воздухе. — Мне сказали его доставить в лазарет, я решил заехать за тобой.
— Ага, отлично, — Ойген зевнул еще раз, клацнув зубами. — Веди его сюда.
— Чего это? Ойген нашарил рядом с собой какую-то обувь и нацепил на себя, чтобы не сквозило по ногам из открытой двери. Терпеливо пояснил:
