— Инструменты и орехи.
— Теперь придвинем шкаф поскорей к стене. Кто живет по соседству?
— Там чердак для белья.
— Ага! Одна тонкая перегородка. Ну-ка, толкай покрепче, малый.
Генрих нажал плечом на шкаф и толкал изо всех сил. Но шкаф стал тяжелый, и у Генриха нехватало сил.
— Что, не выходит? — спросил белокурый. — Постой-ка!
Он вцепился обеими руками в перегородку и подтянулся к ней вместе со шкафом. Генрих помогал ему.
— Вот так… Большое тебе спасибо, малыш, — послышалось из шкафа. — Теперь послушай: уходи-ка лучше. Пока полиция возится в доме, лучше, чтобы в комнате никого не было. Ты можешь потом сказать, что тебя не было дома и, значит, ты никого не мог впустить.
— Ладно, — ответил Генрих, — но Вольфи я оставлю тут.
— А если собака не пустит полицейских в комнату? Это будет подозрительно.
— Вольфи не шелохнется, если они не тронут шкафа. Так я ему прикажу. Вольфи — умный, дрессированный пес.
— Ну, тогда хорошо, — раздался голос из шкафа. — Как тебя звать, малыш?
— Генрих Кламм.
— Ты дельный малый. Мне бы еще хотелось поговорить с тобой. Приходи завтра к половине десятого на Мюнхенерштрассе, номер двадцать один. Я тебя буду ждать. Только никому не говори. А теперь уходи.
— Ухожу, — сказал Генрих, взял собаку за ошейник и скомандовал: — Вольфи, на место!
Вольфи сразу улегся на коврик возле скамьи, вытянул морду между передними лапами и посматривал на Генриха своими блестящими глазами.
— Смотри же, Вольфи, никому не давай двигать шкаф, — сказал ему Генрих.
Вольфи наморщил лоб с черным пятном над глазом. Он, видно, понимал, какое важное поручение ему дается.
Генрих быстро вышел из комнаты, запер дверь и спрятал ключ под половичок. Затем спустился во двор.
Когда он был уже почти внизу, он услышал, как полицейские выходят из квартиры и хриплый голос говорит:
— Нет! Только не у меня. Я бы никогда не впустила коммуниста в квартиру. Боже упаси! Но я видела, как он вбежал на пятый этаж и там и остался. Наверное, он спрятался на чердаке.
— Чердак заперт на замок, мы уже смотрели, — злобно проворчал один из полицейских.
— Но там есть еще и квартира. Больше он никуда не мог деваться.
— Посмотрим, — снова пробурчал шуцман, и они пошли снова наверх.
Генрих должен был скрыть свой испуг. Он притворился, что его нисколько не интересует, куда идут полицейские. Но он остался на лестнице и стал — для виду — играть своим стеклянным шариком. Он скатывал его со ступенек и снова ловил, но в то же время напряженно слушал, что творится наверху.
