Она медленно поднялась с пола. Также медленно подошла к застывшему Лукасу и кончиками пальцев прикоснулась к аккуратной дырочке у него во лбу.
– Я тоскую о тебе, Лукас, – тихо сказала Анабель. – Но не грущу о том, что сделала.
Эти слова будто что-то сдвинули в сознании Кристины. Стали недостающими кирпичиками в общей картине. Кристина поняла. И буквально увидела, что произошло больше года назад.
Лукас изменял Анабель. Изменял со всеми, кого считал достаточно привлекательными – и кто отвечал ему взаимностью. В том числе и с собственной сестрой – именно Анна рассказала об этом Анабель. Оставалось только гадать, зачем она это сделала, но Кристина не была уверена, что Анна сама знает ответ на этот вопрос. Ей просто захотелось рассказать Анабель о том, чего она сама не желала видеть.
И маленькая Ани возненавидела того, кого любила. Скорее всего, это был пистолет Лукаса – по крайней мере, Кристина никогда не видела оружия у Уэйнфилдов, да это было и не в их привычках. Анабель взяла пистолет и направилась к Лукасу.
Это произошло там, на лестнице. Она окликнула его, и он остановился, поднял голову. Вряд ли Анабель дала ему возможность что-нибудь сказать. Ей все было ясно, и она не сомневалась в собственном решении. А потому просто спустила курок. И во лбу Лукаса появилась дыра, а на полу под его телом расползалось уродливое алое пятно, которое окажется невозможным смыть.
Их нашел Винсент. Он тоже был в Доме, быстро прибежал на выстрел, но оказалось, уже поздно. Он застал лишь остывающий труп Лукаса и замершую наверху лестницы Анабель с пистолетом в руке.
Поэтому они не стали вызывать полицию. Поэтому, когда примчался Фредерик, они предпочли замять дело самостоятельно. Иначе маленькую Ани обвинили бы в убийстве, а у нее не было ни единого оправдания.
– Ани? – прошептал Винсент.
Кристине показалось, она слышит эхо слов, что были в доме тогда. Наверное, именно так звучали первые слова растерянного Винсента, когда он нашел труп Лукаса и стоящую над ним сестру.
Анабель отвесила бывшему любовнику звонкую пощечину, так что если бы не дыра в его лбу, Лукаса можно было принять за живого человека.
– Ани? – Веласкес, похоже, такого поворота не ожидал. – Ты любишь меня.
Она согласно кивнула:
– Конечно, люблю. И если бы у меня сейчас был пистолет, я снова бы всадила в тебя пулю.
– Ты любишь меня!
Но его образ уже померк. Словно в поисках поддержки Лукас обернулся к Уэйнфилдам и Анне.
– Я же нужен вам. Вы никогда не сможете меня отпустить!
