– Почему рубаху не надела? – поинтересовался он.
– Грубая ткань натирает. Я к такой не привыкла, – ответила коротко.
– Из благородных? – прищурился он.
– Какая разница, раз сейчас на мне ошейник? – по возможности спокойно ответила я вопросом на вопрос, и он неожиданно усмехнулся:
– Дерзка… Как к торговцам попала?
– Мы путешествовали. На нас напали. Я убежала и заболела. Они меня нашли.
– Почему не возмущаешься тем, что стала рабыней?
– А что это изменит? Вы заплатили за меня деньги, и мои возмущения впечатления на вас не произведут, лишь разозлят. Насчет побега можете тоже не беспокоиться – некуда и не на что. – Я бросила взгляд на свои пальцы, где отсутствовали украшения.
– Умна, – хмыкнул он. – Раз так, знай, что если будешь послушна, то и жизнь твою сносной сделаю.
Ага, что-то мне подсказывало, что в этом случае его любовница сделает мое существование невыносимым, но я благоразумно промолчала, стараясь не думать, что именно он имеет в виду под «послушанием».
– Выкупить есть кому? – последовал следующий вопрос.
Вот тут я напряглась, не зная, как лучше ответить. Чуть замявшись, произнесла:
– Не знаю, живы ли родные. Я во время побега головой ударилась, многое как в тумане. Надеюсь, вспомню родственников.
– Не помнишь? – удивился он.
– Мужа помню, ребенка. Дом большой, слуг. Путешествие урывками, – как можно туманнее ответила я. Про дом и слуг упомянула специально, чтобы знал, что к тяжелой работе не привыкла, и не удивлялся, что ничего не умею.
– Руку дай! – неожиданно приказал он, и я с опаской протянула ему ладонь.
Он взял ее, рассматривая. Обратил внимание на рисунок на ногтях. Со всеми несчастьями шеллак еще держался. Неужели, когда украшения снимал, не до того было?! Посмотрел на ладонь, проведя по ней пальцем. С трудом сдержалась, чтобы не выдернуть руку, но он сам ее отпустил.
– Идем, – бросил он мне и добавил: – Помалкивай о себе.
Из всего сделала вывод, что он не исключал возможность моего выкупа и хотел дождаться отъезда хозяина, чтобы потом при возможности обстряпать это втихаря. Ведь на выкупе благородной дамы можно заработать намного больше, чем на продаже рабыни, а хозяин давно здесь не бывал и не интересовался делами поместья. Вряд ли и в этот приезд задержится надолго. Это окрылило. Ведь если он будет надеяться заработать на мне, то и обращаться должен бережно.
Что-либо доказывать самому хозяину поместья я опасалась. Кто его знает, вдруг, расскажи я ему свою историю, меня или сумасшедшей объявят, или ведьмой. Вон, даже к Варлее у некоторых людей отношение настороженное. Лучше повременить с признаниями. Да и станет ли он слушать слова рабыни? На жадность управляющего я все же больше рассчитывала.
